Михаил Ланцов - Хмурый Император. Том 3. Западная война

Т-образный трубчатый приклад регулируемой длинны, наклонная пистолетная рукоятка, перфорированный кожух ствола, дульный тормоз-компенсатор, передняя рукоятка и большой «барабан» патронов завершали образ. Такая тяжелая «пушка». Плюс обвес, штатным из которых был специальный фонарик, облегчавший зачистку затемненных помещений. Суровая машинка. Серьезная. По тем годам уж точно. И ей была вооружена добрая половина бойцов штурмовых групп…

Штурм велся без излишнего героизма.

Осторожно.

Аккуратно.

При подавляющем огневом превосходстве, создаваемом локально. Пулеметы и 37-мм гранатометы долбили по окнам и бойницам, вынуждая противника отойти или укрыться. Под прикрытием этого огня подходили штурмовики и это становилось началом конца. Гранаты чередовались с плотным огнем из скорострельного личного оружия. Пленные были не нужны, как и лишние потери. Поэтому зачистка зданий и помещений превращались в одну сплошную череду взрывов гранат, прерываемых кратковременными всплесками перестрелок. Очень кратковременных. Обычно просто одиночным выстрелы по контуженым, раненым или убитым. На всякий случай. Для контроля. Из-за чего на фоне канонады, которую устраивали 340-мм орудия тяжелых мониторов, не только Изабелла, но и многие не замечали штурма…

Тем временем в Санкт-Петербурге был очень непростой разговор:

— Ваше Императорское Величество, — не унимался Ренненкампф. — Вы играете с огнем!

— Друг мой, вы излишне переживаете.

— Это война! Большая и серьезная война! И для победы в ней нужно использовать все возможные ресурсы!

— Война — это продолжение политики иными средствами. Это просто инструмент для решения тех или иных экономических или хозяйственных задач. Не более.

— Что вы такое говорите?!

— И я не хочу, чтобы после победы от моей страны остались одни руины. Зачем мне нужна такая победа? Вам — понятно. Вы раб лампы и мыслите категориями войны. Но еще Талейран говорил, что война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным. Вы слишком увлекаетесь! Вы превращаете все в войну ради войны. А это недопустимо.

— А допустимо будет, если немцы все-таки проведут мобилизацию и раздавят нас как лягушек паровым катком?

— Вы настолько не верите в нашу армию? Серьезно? Или вы столь высоко оцениваете германскую?

— Я не пренебрегаю численным превосходством, Ваше Императорское Величество. Бог на стороне больших батальонов.

— При прочих равных.

— Что, простите?

— Я говорю, что бог на стороне больших батальонов при прочих равных. Чтобы компенсировать недостаток численности применяют разные ухищрения от занятия выгодной позиции, до лучшего вооружения личного состава. Самым известным примером правильно занятой позиции являются триста спартанцев. Это, всего лишь легенда, но она прекрасно иллюстрирует, насколько ничтожным может оказаться даже категорическое численное превосходство, если ты грамотно используешь рельеф и свои сильные стороны. Второе же не менее ярко демонстрирует сражение у Роркс-дрифт.

— Но там были дикари!

— А чем дикари в том случае отличались от цивилизованных людей?

— Всем!

— Это не верное утверждение. И там были мужчины, и там. То есть, как минимум анатомически в своей основе они не отличались.

— Вы же поняли меня.

— Понял. Именно поэтому и пошутил. Битва при Ляо-Яне, где вы сами командовали тоже, я полагаю, не в счет?

— Там же были японцы!

— А потом, во время второй битвы у Ялу что, тоже были японцы?

— Нет, но…

— Что «но»? Чем цивилизованные люди отличаются от дикарей? Отличие базируется на трех китах: организация, выучка и снаряжение. Так? Так. Дай дикарям организацию, выучку и снаряжение как у цивилизованных людей, и ты их не отличишь.

— Есть национальные различия…

— Которые лишь слегка корректируют ситуацию, но не более. Главное же заключается в другом. Мы в плане организации, тактики, выучки и снаряжении существенно превосходим немцев и австрийцев. Бои первых дней показали это в полном объеме. И я не вижу смысла в том, чтобы в угоду миражам рушить экономику России. Или вы забыли про экономику? Пусть катиться колбаской по Малой Спасской! Ведь голод будет потом. И разруха тоже. Потом. Зато сейчас мы людей спасем немного. Так что ли? Ну а что? Люди же погибнут! Уже сейчас. А то что будет потом не важно. Даже если в десять раз все хуже — это произойдет потом. А слеза ребенка вот она, уже катится. Как же вы можете пройти мимо? Вы что, бессердечный человек?