Валерий Андрианов: Проклятые земли

Закончив разминку, занимаю наблюдательный пост у выхода из пещеры. Толку, конечно, от такого наблюдения немного, ведь даже сквозь голый кустарник у входа видимость плохая, а с учетом продолжающейся снаружи вьюги можно сказать, что вообще никакая, но роль наблюдателя тут не главное. Ведь парням дежурившим ночью вообще ничего видно не было. Тут главное случись что, оказаться между спящими людьми и забредшей в пещеру нежитью. Успеть поднять тревогу, задержать тварей и дать остальным время подготовиться к схватке. Вот так вот. Так что сижу, бдю…

Сидеть на чьём — то полупустом рюкзаке просто так и вглядываться сквозь шевелящийся под завывание ветра кустарник быстро надоело. Поэтому я принялся размышлять о превратностях судьбы, своих наработках в делах артефакторики, об новых возможностях в магии, которыми я не мог и даже не знал, как воспользоваться. Словом обо всем и помаленьку. Даже помечтал немного, на тему, каким крутым перцем я бы стал, если бы, да кабы и что бы я тогда сделал. За что был тут же осмеян не дремлющим внутренним голосом, что пристыдил меня, выдав с наигранным пафосом всего одну короткую фразу: «Я спасу тебя, Франция»!

Блин, даже стыдно стало. Размечтался, как юнош с горящим взором. В конце концов, я Леха Иванов или галантерейщик Бонасье? А? Леха?! Вот то — то и оно. Эх, жизнь…

Чтобы хоть как — то скоротать томительное течение времени, и избавиться от невеселых мыслей, принялся тренироваться — строить перед собой разученные раньше плетения. И пусть сейчас я не могу их наполнить маной, моих усилий хватает только на так сказать «подсветку — визуализацию» плетения, но я верю, что совсем скоро это долгожданное время наступит. Должно наступить. И вот тогда — то уж я… М — да… Я спасу тебя Франция! А пока, как говорил наш капитан Аймурзин, заставляя нас в сотый раз разбирать и собирать автомат подрагивающими от усталости руками, доводя наши движения до полного автоматизма: «Учите матчасть, товарищи бойцы!».

И время полетело быстрее. Во второй половине дня постепенно проснулись и поднялись остальные члены отряда, кроме командира, которого я сменил. Кстати народ, увидев наливающийся синевой бланш под начальственным глазом (тот «светил» хорошо, даже в полумраке Убежища) и узнав у меня причину его появления, принялся дружно ржать. В прочем, веселье было не долгим и продлилось ровно до того момента, пока открывший глаза Кот не объявил, что в следующий раз будить на смену Непутевого будет самый веселый из присутствующей компании ве6сельчаков. Народ проникся. Хихиканье и смех как отрезало.

К вечеру непогода, закончилась. Шедший почти сутки снег прекратился, а ветер прогнал тяжелые свинцовые тучи за горизонт, явив нам чистое голубое небо и заходящее солнце, что своими прощальными лучами заставило заискриться лежащий на карнизах оврага снег. Красиво! Я даже на время забыл, где нахожусь. Начало смеркаться. Малиновый закат, что намекал на ясную и морозную ночь, потихоньку потух, уступив на небе место зажегшимся звездам и хороводам созвездий. Ночь вступала в свои права, моё долгое дежурство закончилось. Размяв затекшие мышцы, я уступил свой пост сменщику, им оказался Сит и пошел к остальным, собравшимся перекусить сухарями и сушеным мясом.

Во время ужина, Сэм и Лит с трудом держали морды — лица серьёзными. Всё поглядывали на меня с десятником и давились смехом. Как дети малые, честное слово! Ну не знаю я, как так получилось, не знаю! Вроде и отмахнулся спросоня не сильно, а знак неуставных отношений под глазом десятника уже наливается лиловым цветом. Сам же глаз закрылся и опух. М — да, просто классика жанра про Штирлица— чудо опухло и мешало ходить. Блин, захочешь, специально так не сделаешь, а тут, поди ж ты!

Чувствуя вину, достаю из заначки запасной целительский амулет общего действия и, протянув его Коту, прошу надеть. Тот берет, одевает и спустя десять секунд, недоверчиво потыкав пальцем вокруг открывшегося глаза, начинает улыбаться. На его попытку вернуть амулет отмахиваюсь, как и на попытку моего хомяка пустить слезу по незапланированной утрате материальных ценностей.

— Вот это правильно, — прокомментировал Лит мой отказ принять артефакт обратно, — он командиру ещё пригодиться. А то ему тебя ведь и в следующий раз будить!

Несмотря на необходимость соблюдать тишину, Убежище на миг превратилось в конюшню. А что? Кони, натуральные кони. Люди так ржать не могут.

— Ладно, парень! — отсмеявшись вместе со всеми, сказал десятник, пряча амулет себе под доспех. Затем достал из поясного кармана и протянул мне невзрачное на вид колечко, — Раз уж ты мне такой подарок сделал, то и я попытаюсь как — то отдариться. Ну — ка глянь, может оно тебе сгодится на что?!