Mazai-Krasovskaya Jana - Деньги правят миром

Он же правозащитник… Нет, вечно ходить по грани его не привлекало, но и опасности не особо страшили. Семьи не было, да и не планировалось. Мать… друг у нее есть, взрослые, еще не старые, справятся. А вот распутывать логические цепочки прожженных деловаров, раскрывать их замыслы и, в конце концов, приводить подлецов к ответу… Это было не просто чертовски интересно, это было — ЕГО.

Петр вспомнил свое первое дело. Хищение в особо крупных размерах. Подставные лица, фирмы, живущие пару недель, якобы зарубежные «инвесторы»… И первая смерть. Девушка-секретарь, совсем еще девочка… Умная и честная. Осмелившаяся позвонить и рассказать все, что знала. Так и не дожившая до двадцати двух. Иришка-ириска…

А, гори все синим пламенем… Пусть будет Гриффиндор.

Только вот подпевалой он не будет. Не его амплуа. Но он сделает все, что сможет. Чтобы предотвратить войну, чтобы отобрать у Волди Севера, а у Дамби — Мародеров. Да, нефиг им будет Мародерами называться. И вообще, он сам им занятие найдет.

«Ну-ну, строим наполеоновские планы», — он пригасил иронией полет своей фантазии.

Еще неизвестно, вообще неизвестно, что тут и как. Не может он взять и поверить, что «ген волшебства сцеплен с геном кретинизма» — а ведь порой только этим и можно объяснить некоторые эскапады… Сразу вспомнился Снейп, которому так хотелось промыть мозги…

«Вот как так — ты пообещал „все, что угодно“ за спасение своей подруги. Тот, кому пообещал, ее не спас. Не. Спас. Какого хера ты ему служить пошел?! Хотел сдохнуть, но Азкабана при этом боялся? Да в таком состоянии впору самому дементора поцеловать, еще неизвестно, кто бы первый околел. Но нашелся, мля, только Альбус… А вот еще не лучше: придурочная Лиля, „не простившая“ единственного друга (что-то других по-настоящему близких друзей-подруг у нее по тексту не было замечено) за простое и всем известное определение, ну и что, что более грубый его вариант? Не знать этого на каком там курсе? Нереально. Не ожидать от того, чьи заклинания растрепала его же врагам? Глупо».

А уж гибель обоих Поттеров его вообще невероятно раздражала. Маги не могли сторожевик настроить? Мантию отдали? Этот, как его там… портал приготовить не могли? Матькаться грех…

Ну не может быть так… не может!

Но… если тут именно так на самом деле?

Питер сел на кровати, схватившись за голову.

Насрать тогда на все это волшебство с Астрономической башни, мать в охапку — и в маггловский мир. Если все именно так, то пусть эти маги огребают согласно своему маразму. Главное, он в этом участвовать не будет. Инсценировать свою смерть еще в Хоге, научившись самому важному, и свалить нафиг, ибо нефиг… Стоп.

«Что-что я подумал? Инсценировать смерть? Любопы-ы-ытненько, — подумал Петр. — Да мы с этим Петюней родня… духовная. Однако. Не ожидал от себя».

Да, надо как-то разбираться. А значит, пора идти в люди, то бишь, в маги…

И тренировать себя, тренировать!

Он вспомнил ощущение, которое возникло в его голове и глазах, когда стол стал просвечивать, и уставился на дверь. Сначала ничего не изменилось, но секунд через пять он увидел… гостиную. Он медленно перевел взгляд на стену. Та не поддавалась. И потом не поддалась, только голова заболела. Зато получилось уже десяток раз «чисто» отжаться — сила росла довольно быстро. И под очередные охи матери выскочить на пробежку. Как же отвратно бегать в ботинках!

На завтрак тушка метала овсянку так, что родительница только умилялась. Нет, он себя сдерживал… и даже немного получалось…

— Мам, я пойду погуляю? — он взглянул в ее лицо и заметил следы слез.

— Опять плакала?

Женщина только всхлипнула в ответ. Он встал и приобнял ее:

— Я могу чем-то помочь?

— Да ну, что ты… — его погладили по голове.

— Но все-таки? Ты вчера уходила к подругам…

— Нет у меня больше никаких подруг, — выдохнула мать с горечью.

— А, вроде того, что мы им уже не ровня, да? Мы теперь слишком бедные?

— Как ты… Откуда?

— Вообще-то, мне уже не пять лет, — попробовал он свести все к шутке. — А что ты от них хотела?

— Я думала, они что-то смогут предложить, посоветовать, куда можно устроиться. А они, поджав губки: «Работа! Фи! Ах, бедняжка… Я бы помогла, но в семье сейчас так трудно с деньгами!». А сами в новеньких платьях. Вот и не пойму, с кем я дружила-то… Ой…

Миссис Петтигрю сама удивилась тому, что начала вдруг говорить с сыном не как с ребенком. И кажется… правильно сделала?

— Совсем одни мы с тобой остались, Питер… — слезы набежали снова.