Лаура Кнайдль - Не. Отпускай меня

— Сага? — обеспокоенно спросил Лука, и мне хотелось отвернуться от него и забыться, но это было невозможно. Я знала, что он не оставит меня одну в этом состоянии. Не сделал же он этого в ночь без электричества!

Две теплых руки сомкнулись вокруг моих щиколоток. Это было очень легкое прикосновение, но я вздрогнула, и Лука сразу отпустил меня.

Я чувствовала его заботу, и чувство вины поднималось во мне.

— Мне очень жаль, — пробормотала я сквозь щель между своими коленями.

Лука не отвечал долго, я уже подумала, что он не слышал моих слов.

— Ты не должна сожалеть. Ты не сделала ничего плохого.

Я открыла дверь . Разве этого не достаточно? Если бы я проигнорировала звонок, Алан бы не вошел. Мне не пришлось бы стоять напротив него, и он никогда бы не встретился с Лукой. Я бы теперь сидела на диване и работала над своими украшениями. Возможно, я бы злилась на Алана с его подарками, но у меня бы не было такого жалкого вида, как сейчас.

Лука продолжал сидеть передо мной на корточках. У него должно было быть много вопросов, но он не задал ни одного, оставил меня в покое. Лишь спустя несколько минут он нарушил молчание:

— Это был Алан, не так ли? — Его слова не удивили меня. По моему поведению и поведению Алана было довольно легко сложить два и два.

Я засопела и подняла глаза. Сквозь слезы все вокруг выглядело расплывчато. Я заморгала, пока не смогла ясно разглядеть лицо Луки, выражавшее сочувствие. У меня в горле пересохло, и я не могла ничего сказать, поэтому только кивнула.

В его глазах сверкнул гнев.

— Твой отчим? — спросил он. Его голос звучал хрипло, и я знала, что ему не хотелось слышать ответ, который он уже знал.

— Да, — созналась я.

— Боже мой! — Лука потер лоб. — Я такой идиот.

Я покачала головой.

Он презрительно фыркнул:

— Я думал, он твой бывший парень.

— Потому что я позволила тебе поверить в это.

— Почему ты так сделала?

Я прикусила язык. Что я должна была на это ответить? Потому что мне было стыдно. Потому что я боялась. Потому что хотела забыть. Потому что обещала Алану?

— Потому что ты не должен смотреть на меня так, как смотришь теперь.

— И как я смотрю на тебя?

— Как будто я самое жалкое создание на земле.

Лука смущенно опустил голову и кашлянул.

— Он причина твоих страхов. Конечно. Почему я не пришел к этому раньше?

Не имело смысла отрицать это. Было слишком поздно. Лука видел правду. Теперь я лишь могла уточнить для него подробности.

Я сделала глубокий вдох и, хотя не хотела этого разговора, начала рассказывать:

— Алан познакомился с моей мамой вскоре после смерти отца. С самого начала они не были по-настоящему вместе. Их отношения были довольно вялыми, пока мне вдруг не сказали, что у меня будет сестра. В тот же день он переехал к нам.

Лука слушал меня не перебивая. Казалось, он чувствовал, что мне надо разом избавиться от всего этого. И он был прав. Еще раз я бы не нашла на это сил. Все мое тело кричало о том, что надо лечь, закрыть глаза и забыть этот день.

— Мне никогда не нравился Алан. Я долго себя уговаривала, будто причина в том, что он не мой отец. Потому что, хотя у меня не было воспоминаний о родном отце, я всегда знала, что это не Алан. И мама тоже никогда не пыталась сделать его моим отцом. Он всегда был Аланом. Это длилось несколько лет, пока я не осознала, что действительно беспокоит меня. То, как он смотрел на меня и дотрагивался до меня. Его пальцы всегда слишком долго оставались на моей коже. Его поцелуи были слишком интенсивными. И слишком жаждущими были его взгляды. Но тогда я еще была маленькой, чтобы понимать все это.

На самом деле я не понимала этого и сейчас. Как можно было быть таким? Главной причиной изучения психологии для меня всегда была возможность помочь молодым людям перенести подобное. И мое желание постичь Алана и таких людей, как он.

— Я всегда неважно себя чувствовала в присутствии Алана, — продолжила я. — Но была готова притерпеться к этому. Было очевидно, что он любит мою маму и Нору, а они его. Я не хотела разрушать это счастье. Со временем стало хуже. Все чаще он стал делать непристойные замечания, когда никто не слышал. А мнимо случайные прикосновения становились более долгими. Я не решалась говорить с кем-нибудь об этом. Все-таки он был взрослым, а я ребенком. Я боялась, что, может быть, это со мной что-то не так. Я молчала, вместо того чтобы говорить, и все больше уединялась. Несколько лет это оставалось между мной и Аланом… безобидным. — Это было неправильное слово для того, что я действительно хотела сказать, но мне не пришло на ум лучшее. — Незадолго до моего двенадцатого дня рождения мамы не было дома, а Норе первый раз разрешили ночевать у подруги. Мы были одни, и он пришел в мою комнату.