Дым обжигал мне глаза; один из Мазикинов помешивал ладан, наполняя комнату тяжёлым туманом. Над столом начала сгущаться тёмная фигура, а потом она исчезла из поля моего зрения, когда несколько Мазикинов бросились на меня одновременно, вгоняя меня в стену. Моя голова отскочила от мягкой поверхности обшивки. Я стала отбиваться ногами, и вонзила свой нож в живот толстого Мазикина, оказавшегося прямо передо мной. Он согнулся пополам, позволив мне увидеть, как призрачная фигура под потолком развернулась в воздухе... и нырнула в тело Малачи.
Его плечи врезались в стол, а затем он выгнулся дугой, запрокинув голову назад. Его лицо исказилось от боли, а рот открылся в беззвучном крике. И весь мой мир рухнул. Я смутно почувствовала, как Мазикин схватил меня, пытаясь повалить на пол, но моё сердце было с Малачи на этом столе. Каждый мускул его тела был напряжён, пока он боролся с дымовым зверем, который пытался вырвать его душу, пытался отправить его в ад.
И если он всё ещё сражался, тогда буду и я стоять до конца. Я должна добраться до него. Я должна спасти его.
Моё существование сжалось до семидесяти сантиметров передо мной. Ничто не могло замедлить или остановить удар моего клинка, подпитываемого смертельной яростью и неистовой любовью. Кровь липкой струйкой текла по моим рукам, а я всё вонзала и выдергивала нож, вонзала и выдергивала, планируя убить каждого Мазикина, который осмелился прикоснуться к нему, осмелился причинить ему боль, решился встать между нами. Я была вне разума и рационального мышления. За гранью боли. Вне всякого сомнения.
Оскалив зубы и щёлкая зубами, царапаясь зазубренными ногтями, Мазикины ринулись вперёд. Но им было не под силу остановить меня и подчинить себе. Я отрезала пальцы. Носы. Всаживала нож в глазницы, шеи и кишки. Локтями разбивала губы и скулы, врезала коленом в пах и живот. Они падали друг на друга, наполняя багрянцем огромную лужу на полу, и этого оказалось недостаточно. Я хотела, чтобы они утонули в собственной крови. Красный был единственным цветом, который я могла видеть. Я была уверена, что истекаю кровью и ломаюсь под натиском, но не чувствовала этого. Я знала, что, в конце концов, упаду, но боролась за следующий миг, за следующую приятную вибрацию, когда металл пронзал плоть и сталкивался с костью. Медный запах заполнил мой нос, перекрывая зловоние ладана. Всё, что я могла слышать, это рёв моего собственного сердца, бьющегося в ушах.
Пока один голос не прорезался сквозь мою пелену.
— Прочь от неё!
Это было так громко, так мощно и властно, что все уцелевшие Мазикины на мгновение замерли, а потом они отвернулись от меня и посмотрели на обладателя голоса. Это был Малачи. Разорванные верёвки свисали с его запястий. Один из его острых как бритва метательных ножей покачивался в сжатом кулаке. Кровь из раны на шее была размазана по его груди, но он стоял на столе, невредимый и сильный.
Прежде чем я успела сообразить, что произошло, Мазикин рядом со мной зарычал и схватил меня когтистой рукой за горло.
Нож Малачи рассек воздух и с глухим стуком вонзился в спину Мазикина, и тот беззвучно упал на пол. Существа вокруг меня зарычали, и я прижалась к стене под тяжестью своего облегчения. Я перерезала эту верёвку достаточно, чтобы он смог освободить свою руку, и этого ему вполне хватило. Он освободил себя. Каким-то образом ему удалось отбиться от дымового зверя.
Его хищный взгляд скользнул по нескольким Мазикиным, которые прижались к дальним стенам комнаты и ошеломлённо наблюдали за ним, а затем по небольшой группе живых Мазикинов и нескольким мёртвым или умирающим вокруг меня. Его губы изогнулись в уголке, а затем его глаза встретились с моими. Они больше не были полны сожаления, страха или мольбы. Теперь они были наполнены тихой гордостью, которая ощущалась как ласка.
Малачи спрыгнул на пол и небрежно перешагнул через тело мёртвого Мазикина. Оставшиеся существа, казалось, полностью оторопели от страха, чтобы двигаться. Шестеро или около того всё ещё стояли вокруг меня, пригнувшись, когда Малачи подошёл к нам, и выглядели они так, будто не знали, хотят они напасть или убежать.
Он сделал ложный выпад в их сторону и, завизжав, они вжались в стену, выскользнув из зоны его досягаемости. Улыбаясь, он наклонился и выдернул свой метательный нож из тела Мазикина, который пытался схватить меня. Он вытер нож о штаны, но не убрал его в ножны.
— Всё хорошо, — сказал он, протягивая руку. — Это я.
Читать дальше