Письма Чехова 1891-1897

Алексею Алексеевичу передайте, что я ему завидую. И Вам я завидую. И не потому, что от Вас жены уехали, а что Вы купаетесь в море и живете в теплом доме. У меня в сарае холодно. Я бы хотел теперь ковров, камина, бронзы и ученых разговоров. Увы, никогда я не буду толстовцем! В женщинах я прежде всего люблю красоту, а в истории человечества - культуру, выражающуюся в коврах, рессорных экипажах и остроте мысли. Ах, поскорее бы сделаться старичком и сидеть бы за большим столом!

Анне Ивановне и Евгении Константиновне низко кланяюсь и желаю всех благ. Если, как Вы пишете, у Анны Ивановны блуждающая почка, то ведь это не опасно.

Да хранит Вас бог!

Ваш А. Чехов.

P. S. Когда будете возвращаться домой, привезите мне стручкового перцу, который так хорош в Феодосии. Привезите зеленого и красного.

Получили ли критику на зоологию?

Что Ладзиевский переписывает? В провинции всю письменную работу несут мелкие канцеляристы за особую плату, а титуляры и асессоры водку пьют.

Если из "Дуэли" выбросить зоологические разговоры, то не станет ли она оттого живее?

Пишите теперь в Москву: Малая Дмитровка, дом Фирганг.

2 сентября 1891 г. Богимово.

2 сентябрь. г. Алексин.

Простите, многоуважаемая Елена Михайловна, что я так долго держал Вас в неизвестности, относительно "деловых бумаг". Для Вас, деловых людей, время - деньги, а я не отвечал целых 3 месяца! Ну да что делать!

Рассказы Ваши мне понравились по обыкновению, особенно "Маленькая барышня", но я решил не посылать их Суворину, не повидавшись предварительно с Вами. Нужно поговорить. Вы остановились в "Лоскутной" - Миша вывел из этого заключение, что Вы переезжаете в Петербург. Значит, в Петербурге увидимся?

В Москве я буду около 5 сент. Адрес: Мл. Дмитровка, д. Фирганг.

Желаю Вам всего хорошего.

Уважающий А. Чехов.

4 сентября 1891 г. Москва.

4 авг. 1891 г. Москва, Малая Дмитровка, д. Фирганг.

Многоуважаемый

Иван Иванович!

Я получил Вашу посылку, а сегодня мне прислали еще из Алексина заказную бандероль: Плещеева и "Чернокрыла", которых я получил ранее, в посылке. Очень Вам благодарен. Громадное большинство книжек читается с интересом. Особенно хороши толстовские и лесковские вещи. Хорошо изложен Эпиктет. Хороши виньетки, особенно на "Даниле совестливом" и на пушкинской сказке. Вообще и по внешности, и по внутреннему содержанию, и по духу посылка произвела на меня самое отрадное впечатление. "Ваньку" и корректуру "Баб" благоволите прислать по вышеписанному адресу.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов. На обороте: г. Россоша Воронежск Владимиру Григорьевичу Черткову для передачи И. И. Горбунову.

1005. Ал. П. ЧЕХОВУ 7 сентября 1891 г. Москва.

7 сент.

Подательница сего К. А. Каратыгина просит взаймы 150 руб. Так как у меня денег нет, то дай ты(?). А если и у тебя нет, то, будь добр, сходи в книжный магазин и справься там, не приходится ли мне получить за книги хотя что-нибудь. Быть может, скопилось немножко. Если да, то возьми и вручи.

Твой А. Чехов.

Леонид Третьяков умирает от чахотки. На обороте:

Александру Павловичу Чехову.

Невский, 132, кв. 46.

Адрес, кажется, верен.

8 сентября 1891 г. Москва.

8 сент. Москва, Мл. Дмитровка, д. Фирганг.

Я уже переехал в Москву и сижу безвыходно дома. Семья хлопочет о перемене квартиры, а я молчу, ибо лень повернуться. Чтобы дешевле было, хотят переехать к Девичьему полю.

Для моей повести рекомендуемое Вами название "Ложь" не годится. Оно уместно только там, где идет речь о сознательной лжи. Бессознательная ложь есть не ложь, а ошибка. То, что мы имеем деньги и едим мясо, Толстой называет ложью - это слишком.

Вчера меня известили, что Курепин болен безнадежно. У него рак на шее. Прежде чем умрет, рак съест ему половину головы и замучает невралгиями. Говорят, что жена Курепина писала Вам.

Смерть подбирает людей понемножку. Знает свое дело. Напишите пьесу: старый химик изобрел эликсир бессмертия - 15 капель на прием и будешь жить вечно; но химик разбил стклянку с эликсиром из страха, что будут вечно жить такие стервецы, как он сам и его жена. Толстой отказывает человечеству в бессмертии, но, боже мой, сколько тут личного! Я третьего дня читал его "Послесловие". Убейте меня, но это глупее и душнее, чем "Письма к губернаторше", которые я презираю. Черт бы побрал философию великих мира сего! Все великие мудрецы деспотичны, как генералы, и невежливы и неделикатны, как генералы, потому что уверены в безнаказанности. Диоген плевал в бороды, зная, что ему за это ничего не будет; Толстой ругает докторов мерзавцами и невежничает с великими вопросами, потому что он тот же Диоген, которого в участок не поведешь и в газетах не выругаешь. Итак, к черту философию великих мира сего! Она вся, со всеми юродивыми послесловиями и письмами к губернаторше, не стоит одной кобылки из "Холстомера".