Письма Чехова 1891-1897

Если заметка годится, то напечатайте ее; если она неудобна, то, разумеется, к черту. Заметка покажется Вам резкою, но я в ней ничего не преувеличил и не солгал ни на йоту, ибо пользовался документальными данными.

Подписываюсь я буквой Ц, а не собственной фамилией на том основании, что, во-первых, заметка писана не мною одним, во-вторых, автор должен быть неизвестен, ибо Богданову известно, что Вагнер живет с Чеховым, а Вагнеру надо защищать докторскую диссертацию и т. д. - и ради грехов моих Вагнеру могут без всяких объяснений вернуть назад его диссертацию. Да и к чему моя подпись?

Гонорара не надо, ибо половина заметки состоит из выписок из Тимирязева и документов.

Итак, два условия: сохранение имени автора в самой строгой тайне и вместо гонорара фунт табаку. В случае несогласия хотя бы на одно из сих условий заметку прошу не печатать.

Заметка, в случае надобности, подлежит сокращениям и стилистическим изменениям.

Пишу свой Сахалин и скучаю, скучаю… Мне надоело жить в сильнейшей степени.

Судя по Вашей телеграмме, я не угодил Вам рассказом. Напрасно Вы постеснились вернуть мне его обратно. Я бы послал его в "Сев вестник". Кстати, оттуда я уже получил два письма. Печатать в газете длинное да еще черт знает что весьма неприятно.

Выеду я в Москву 2 или 3 сентября.

Ваша телеграмма пролежала на станции 4 дня. Напрасно Вы послали на станцию. Надо так: Алексин Чехову.

Я смотрел несколько имений. Маленькие есть, а больших, которые годились бы для Вас, дет. Маленькие есть в 1 1/2, 3 и 5 тысяч. За полторы тысячи 40 десятин, громадный пруд и домик с парком.

Ax, как мне надоели больные! Соседнего помещика трахнул нервный удар, и меня таскают к нему на паршивой бричке-трясучке. Больше всего надоели бабы с младенцами и порошки, которые скучно развешивать.

У Александра родился сын.

Наступает голодный год. Вероятно, будут всякие болезни и мелкие бунты.

Анне Ивановне, Насте и Боре нижайший поклон и пожелание всяких благ.

Я купаюсь. Вода холодная. Обжигает.

Будьте здоровы.

Ваш А. Чехов.

После 2-го сентября пишите в Москву, Мл. Дмитровка, д. Фирганг.

Как здоровье Алексея Алекс? Что насморк?

30 августа 1891 г. Богимово.

30 авг.

Вам рассказ нравится, ну, слава богу. В последнее время я стал чертовски мнителен. Мне все кажется, что на мне штаны скверные, и что я пишу не так, как надо, и что даю больным не те порошки. Это психоз, должно быть.

Если фамилия у Ладзиевского в самом деле скверная, то можно его назвать иначе. Пусть будет Лагиевским. Фон Корен пусть остается фон Кореном. Изобилие Вагнеров, Брандты, Фаусеки и проч. отрицают русское имя в зоологии, хотя все они русские. Впрочем, есть Ковалевский. Кстати сказать, русская жизнь теперь так перепуталась, что всякие фамилии годятся.

Сахалин подвигается. Временами бывает, что мне хочется сидеть над ним 3-5 лет и работать над ним неистово, временами же в часы мнительности взял бы и плюнул на него. А хорошо бы, ей-богу, отдать ему годика три! Много я напишу чепухи, ибо я не специалист, но, право, напишу кое-что и дельное. А Сахалин тем хорош, что он жил бы после меня сто лет, так как был бы литературным источником и пособием для всех, занимающихся и интересующихся тюрьмоведением.

Вы правы, Ваше превосходительство, в это лето я много сделал. Если б еще одно такое лето, то я бы, пожалуй, роман написал и именье купил. Шутка ли, я не только питался, но даже тысячу рублей долгу выплатил. Приеду в Москву, возьму за "Медведя" из Общества рублей 150-200, так вот и питает бог нашего брата свистуна.

У меня вышла интересною и поучительною глава о беглых и бродягах. Когда в крайности буду печатать Сахалин по частям, то пришлю ее Вам.

Теперь просьба. А. В. Щербак писал мне, что ему желательно издать у Вас книжку с рисунками (которые у него, кстати сказать, очень интересны); хочет собрать все свои фельетоны и статьи и сочетать во едину плоть. Просил меня походатайствовать у Вас. Если Вы согласитесь, то я буду телеграфировать ему во Владивосток. Ответьте поскорее, ибо "Петербург" скоро будет во Владивостоке.

То, что я не побывал у Вас в Феодосии, великая потеря для моего здравия. Я теряю в весе.

Объясните мне, в чем заключается Ваш паралич, о котором Вы мне не раз говорили и недавно писали? Прогрессивный, что ли? Нет, сударь мой, это у Вас не паралич, а скука, жупел.

А что же "Каштанка"? За три года, пока она у Вас лежит, я бы три тысячи заработал.