Михаил Серегин - ДМБ - Упал, отжался!

В следующее мгновение Славыч наглядно доказал тот некогда спорный вывод, что человек произошел от обезьяны, а не был вылеплен из глины. Ни одно глиняное изделие не способно за долю секунды взобраться по дюралевому, нависающему над головой борту, цепляясь только за скользящие в руках вертикальные ребра-шпангоуты. Впрочем, и для большинства обезьян эта задачка была бы достаточно трудной - особенно если надеть на них ботинки и отрезать хвост.

Зависнуть на потолке борттехник не смог. Если бы самолет стоял в это время на земле - запросто, а крен при повороте просто стряхнул его на броню БРДМ. Извернувшись в воздухе, Славыч упал на все четыре конечности и тут же длинным лягушачьим прыжком стартовал прямо в руки ничего не понимающему Мудрецкому. Лейтенант послужил достаточно неплохой подушкой безопасности, а вот сам продолжил траекторию полета и с размаху приложился затылком в ближайший иллюминатор.

Будь это все на съемках голливудского боевика или комедии в духе «Итальянцев в России», стекло имело бы полное право не выдержать. Было бы много интересного - разгерметизация салона, могучий вихрь, выдувающий за борт бумаги, ящики и младшего сержанта Валетова, героическая задница кого-нибудь из молодых, при настойчивой помощи Багорина-И-Заморина затыкающая отверстие… Увы, дорогой читатель, увы. При всей своей дряхлости и изношенности советская военная техника имеет изрядный запас прочности, и транспортные самолеты - не исключение. Поэтому в поединке стекла и головы слабым звеном оказалась как раз голова Мудрецкого. А слабое звено, как нам известно из одноименной телевизионной игры, выбывает первым. Что, в общем-то, и произошло.

Небеса треснули, раскололись, и Юрия Мудрецкого с мощным гулом втянуло в образовашийся пролом. Сначала было очень темно, потом где-то вдалеке появился слабый свет, и Юрий полетел ему навстречу. Лететь было очень трудно, потому что откуда-то набежали грозовые облака. Струи ливня стекали за шиворот, раскаты грома больно отдавались на щеках, но Юра не сдавался. Наконец тучи разошлись, свет ударил в глаза, и над лейтенантом Мудрецким показалось огромное бородатое лицо - доброе и обеспокоенное.

- Командир, он очнулся! - прогрохотал нечеловеческий голос.

- Эт хорошо, дед, эт правильно! - откликнулись из другого мира. Другой мир был где-то слева, и Юрий повернул голову, чтобы посмотреть, на что он похож. Точнее, попробовал повернуть - свет тут же начал меркнуть, а бородатое лицо - удаляться куда-то наверх.

- Эй, эй, химия, куда опять намылился! - несколько вполне ощутимых и по-земному болезненных пощечин отрегулировали яркость, а заодно вернули лейтенанту все остальные чувства. Другой мир пах пыльным металлом, старым пластиком и керосином. Другой мир гудел турбинами и свистел винтами. Из другого мира на Мудрецкого посмотрел майор, которого все в экипаже звали по имени-отчеству.

- Доброе утро, лейтенант. Как отдохнул?

- Ни-икак, - честно ответил Юрий. - Я ле-етал. О-очень тру-удно.

- А ты думал, как оно?! - хмыкнул пилот. - У нас всю дорогу работа трудная. Далеко улетел-то?

- Н-не очень, - сознался Мудрецкий. - То-олько вы-ысоту на-абрал.

- Ну вот видишь, и это за час полета! Мы, между прочим, треть пути уже пролетели.

Голова гудела и подвывала в такт двигателям. Смысл сказанного не сразу дошел до Юрия, а произвести нехитрые вычисления получилось только с третьего раза. Арифметика оказалась весьма болезненным занятиям. Наконец все умножилось и сложилось, и Мудрецкий начал лихорадочно подниматься. Бородатый бортинженер заботливо поддержал лейтенанта под локоть.

- По-очему треть? До Самары все-е-го час ле-ететь! Да-аже меньше!

- Какая Самара? - настала очередь командира выкатить большие и круглые глаза. - Ты вниз посмотри! Вон за спиной иллюминатор, дальше и вправо, город за рекой видишь?

Действительно, за редкими белесыми облачками хорошо просматривалась серая короста множества зданий, расползшаяся на многие километры вдоль широченной блестящей реки.

- Увидел? А теперь подальше от реки, на холмике - видел?

Ближе подлететь не могу, но бинокль дам, если не разглядишь.

- Не-е на… - тихонько выговорил Мудрецкий и сполз на рифленые пластины пола. Сознания он не потерял, хотя очень жалел об этом. Город он узнать, конечно же, не мог, а вот фигурку на холме разглядел. К своему огромному сожалению. Надо, конечно же, знать, что происходит вокруг, но иногда очень-очень не хочется. Когда вместо Самары оказываешься над Волгоградом - ошибки быть не может, какая скульптура стоит на Мамаевом кургане, знает вся страна… Так вот, если это только треть пути, то он должен закончиться - где? Вы уже подсчитали, дорогой читатель? Юрий тоже, но он решил уточнить и спросил прямо с пола: - Ку-уда летим, ка-амандир?!