Галина Романова - Грешница в шампанском

«Либо души умерших мне теперь покоя не дают», – решил он спьяну. И тут же принялся неистово креститься, плохо помня, в какой последовательности кладется православный крест на душу. Поднялся по ступенькам, глянул на свои носки, промокшие на снегу, взялся за ручку двери и вдруг упал на колени. Он сразу даже не понял, почему. Подумал, что поскользнулся. И боли не почувствовал сначала. Лишь второй и третий удары по голове пронзили его очень остро и болезненно. Но он все еще продолжал держаться за дверную ручку. Чувствовал теперь, что сзади кто-то есть. Кто-то очень сильный и озлобленный. И этот кто-то решил добить его. Кровь уже заливала лицо, а удары продолжали сыпаться.

– Я из-за тебя, дрянь, убил человека!! Ты понимаешь, что я натворил?! И зачем только… Зачем я на тебе женился?? Господи, что теперь будет??

Сергей сидел в ванне, полной до краев давно остывшей воды, и рыдал. Он не подпускал Надю близко к себе, не позволял открыть кран с горячей водой, не позволял вытащить его из ванны. Он просто орал на нее, проклинал тот день и час, когда в нее влюбился, и плакал. Жутко плакал, подвывая, плескал себе в лицо мыльную воду и не подпускал жену к себе…

Надежда, внутри у которой все замерло, застыло, окаменело еще с новогодней ночи, не знала, что может и должна делать теперь. Она металась с полотенцем и его халатом из ванной в кухню, где готовила ему горячий кофе чашку за чашкой и все пыталась напоить его. Три разбитые чашки уже валялись на кафельном полу в ванной. А она все продолжала готовить кофе как заведенная. Глупо было, конечно, она это понимала. Но просто стоять и смотреть на то, как рушится ее семейная жизнь, да и вся ее жизнь вообще, она не могла. Ей, как воздух, необходима была сейчас ее суета. Если бы она остановилась хоть на мгновение, то умерла бы точно. Просто упала бы и не поднялась больше.

– Не носи мне кофе, дура!!! – взвизгнул Сергей, разбив еще одну чашку, выхватив ее у нее рук и швырнув об пол.

– А что ты хочешь?

– Водки! Принеси мне водки, гадина! Вероломная гадина!!! И зачем я только…

Он выпил залпом из горлышка почти половину бутылки и минут через пять затих. Обмяк как-то сразу, задрожал всем телом. Потом глянул на нее со скорбью, как на умершую, и пожаловался:

– Надь, мне холодно.

– Идем, Сереженька, идем отсюда.

– Куда? Куда идти? – захныкал он пьяно, попытавшись подняться. – Помоги мне! Помоги мне, Надя! Я пропадаю… Я пропал, понимаешь?! Я пропал из-за тебя!!!

– Понимаю, – шептала она, подхватывая его под руки и помогая выбраться из остывшей воды, хотя ничего совершенно не понимала. – Идем, мой хороший… Идем!

Она ничего не понимала. Совершенно не понимала, почему он ворвался домой поздним вечером весь в крови, с трясущимися руками и страшным взглядом, не видящим ничего перед собой. Он даже и ее не увидел сразу, начав бегать по квартире и стенать, и заламывать окровавленные руки. Потом вдруг принялся срывать с себя одежду, забрался в ванну, и началось…

Она уложила его в кровать, укутала одеялом, подоткнув его со всех сторон, потом сунула в ноги грелку, правда, Сергей тут же взбрыкнул и сбросил грелку на пол. И снова помчалась в кухню готовить кофе.

Эту чашку, восьмую, наверное, по счету, Сергей принял с благодарностью. Выпил одним глотком и попросил еще. Потом долго лежал, уставив немигающие глаза в потолок. А затем произнес со вздохом:

– Надя… Невзирая ни на что, я все равно люблю тебя. Вот сейчас лежал и думал, думал и понял, что… Это сильнее меня, оказывается… Что за гадкое чувство, а?! Я ведь даже простить тебя готов, понимаешь?!

– Да, – она сидела у него в ногах, боясь шевельнуться, боясь очередного приступа его истерики. Но все же не выдержала и поинтересовалась с осторожностью: – Только за что меня прощать, Сережа?

– А то ты не знаешь! – фыркнул он с вновь пробудившейся злостью. – Хватит, Надь, святошу из себя корчить! Знаю я про тебя все!

– Что все? Что все, Сережа?! Ты хотя бы скажи мне! Так же нельзя!

– Как нельзя?! А так, как ты, можно?! – неожиданно он снова всхлипнул. – Думаешь, мне легко было все это время делать вид, что…

– Что?

– Что я и правда верю, что это наш ребенок! – он ткнул пальцем в сторону ее живота.

– А-а чей же он, Сереженька?! – ахнула она, качнулась на кровати и тут же вцепилась в край простыни обеими руками, чтобы не сползти на пол. – Чей же он?! Это… Это наш с тобой ребенок!