Ильясов Явдат - ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗМЕЙ

- На какую сумму товары везешь?

- Это нужно для гадания?- смутился купец.

- Да.

- На... две тысячи пятьсот динаров.

- Двадцать пять.

- Что?

- Двадцать пять динаров за гадание.

- Так много?- поразился Музафар.

- А что ты думаешь,- возмутился Омар,- я за один серебряный дирхем стану спасать твои две тысячи пятьсот золотых динаров? Беру за гадание сотую часть. Пожалеешь сотую часть - потеряешь все.

- Но если,- замялся сытый старик, потирая румяные щеки,- если предсказание... не сбудется?

- Сбудется! Я гадал самому султану Меликшаху. И всегда удачно.

Музафар, тяжко сгорбившись, долго вертел в руках бархатный красный кошель. Его раздирали скупость и страх. Двадцать пять динаров! С ума сойдешь. Но две тысячи пятьсот...это десятая часть его состояния.

- Ручаешься... за предсказание? Он все озирался, все озирался, будто боясь, что на него сейчас нападут. Не нападут, болван.

- Эй, здесь что тебе - базар?- рассердился Омар.- Хочешь - гадай, не хочешь - проваливай. Лишь бы не пришлось завтра слезы лить.

Музафар со стоном вздохнул, точно он страдал с похмелья, а не Омар, отсчитал дрожащими пальцами двадцать пять звонких монет. Словно двадцать пять чаш собственной крови выцедил. Даже побелел, обескровленный.

Омар не спеша отнес монеты в дом, принес астролябию и звездные таблицы.

- Гороскоп?

- Телец.

- Опасное созвездие! Та-ак.- Омар измерил высоту солнца.- Один Телец - средь звезд сверкает в небесах,- раскрыл он таблицы.- Другой - хребтом поддерживает прах. А между ними... Жребий сокровенного,- умышленно городил он астрологическую чушь, лишь бы придать всей этой чепухе видимость серьезного дела.- Жребий счастье. Соединение и противостояние. Квадратура. Тригональный аспект - таслис. Секстильный аспект - тасдис. Вы только поглядите! Созвездие упадка. Действие неблагоприятное. Какое множество... Выход - закрыт.

Вот что, почтенный Музафар. Господь тебя сохрани выйти завтра с караваном в Рей! Он обречен. И другим передай, чтоб не смели ехать. Задержите караван на пятьшесть дней.

"За это время разбойники устанут ждать и разбредутся. Черный Якуб уйдет нн с чем".

- И не подумаю,- проворчал Музафар.- Пусть едут. Я дома посижу. Прикинусь хворым. Какой из меня торговец, если я стану остерегать соперников от убытка?

"Хорош мусульманин! А ведь вместе ест, водится с ними. Ну, ладно,- подумал Омар устало.- Мне-то что до их удач и неудач? Я не побегу пх выручать. Если бы я вчера не забрел в харчевню и не подслушал случайно разговор тех двух проныр, сидеть бы мне сейчас с динаром своим последним, дрожа над ним: истратить, сберечь. И кто бы из этих сытых, благополучных торговцев вспомнил обо мне? Пришел проведать, узнать, я живой пли уже с голоду умер? На похороны денег нс дадут! Все они - разбойники. Кто кого. И пропадите вы все".

- Как знаешь. Я свое дело сделал.

...На следующий день, во второй половике, Музафар опять постучал в калитку - уже громко и уверенно.

Сел на край помоста, отирая, как вчера Омар, холодный пот.

- Ну?

- Караван... разграблен. Четверых из охраны убили. О, мой ученый друг! - Он прослезился.- Ты спас меня от страшной беды. Теперь я - ни шагу без тебя, без твоих мудрых советов...- И он, к изумлению Омара, отсчитал ему... еще пять динаров.

***

Через несколько дней в к: литку вновь постучали. Негромко и робко. Повадились! Странный стук. Опять Музафар? Омар открыл калитку и увидел за дальним углом переулка исчезающую женскую фигуру в чадре. Что-то в ней, этой фигуре, ему знакомо. Но женщина уже скрылась за углом.

Сбоку от него кто-то всхлипнул. Омар взглянул направо, вниз и обнаружил на привратной скамейке другую фигуру в чадре, тонкую, маленькую. Плачет. Он присел перед ней на корточки, осторожно раздвинул чадру. О боже! Мокрые от слез, в густых мохнатых ресницах, изумительно зеленые глаза. Как хризопразы, только что вынутые из морской воды.

- Ты кто?

- Фе... Ферузэ.

- Какая такая еще Ферузэ?

- Я деревенская! - Она громко разрыдалась.- Мне в городе негде жить...

- Тихо, тихо! Не шуми на улице.- Он завел ее во двор, усадил на помосте.

- Старуха Айше обманом завлекла меня к себе,- рассказала она, содрогаясь.- Три дня я была у нее. Когда узнала... убежала. Я дочь порядочных родителей. Как я дойду теперь до дому? У меня ни фельса денег. Одна сердобольная женщина... показала твой дом. Может, приютишь хоть на несколько дней?

И она скорчилась на помосте, сотрясаясь от безутешных рыданий.

- Ох, не реви! Сбрось свои дурацкий балахон, покажись.