Книга без названия

Курейш смеется:

- Ну, дади, ты даешь! Это была такая операция. А те, кого ты называешь «гитлеровскими людьми», были большие начальники из НКВД.

- Знаешь, Курейш, как по-ингушски называются такие вещи? Тийша болх *!

И что мне ответил Курейш:

- Дади, ты отстал от жизни. Запомни: государство стоит на прочном фундаменте. А этот фундамент - тийша болх! Если хакимы не умеют делать тийша болх, они не хакимы!

С тех пор я не верю образованным людям, особенно, если они носят глаженную одежду и эти ослиные хвостики *на шее.

Чтобы добиться своего, гостю понадобился сильный, неопровержимый аргумент.

- Ты знал отца того человека?

- Муллу? Конечно.

- Что это был за алим?

- Насчет алима я не знаю, но до женщин и денег он был падок. Некрасивое прозвище закрепилось за ним.

- Это он, умирая, грязные слова произносил, вместо святых аятов?

- Я сам этого не слыхал, но близкие об этом рассказывали.

- Старик, так сын такого человека честным мог вырасти? Разве не от корня растет деревцо?

- Это правда.

Затем гость назвал семь своих предков, начиная с отца.

Старик засмеялся:

- Вот к чему ты это вел! Ладно. Сегодня уже поздно, а завтра с утра я поведу тебя к этому месту. От корня растет деревце, от корня. Так ты вовсе не хаким, получается?

- Нет. Я - писатель.

- Хвалебные песни о хакимах пишешь? О Ленине? О партии? Как они народ счастливым сделали? И как бумага это терпит!

- Я пишу ровно наоборот.

- Тогда ты по этой земле долго ходить не будешь. Или убьют тебя, или в тюрьму посадят.

- Все может быть, старик. Я уже в тюрьме отсидел.

- Я, наверное, что-то недопониманию. Отдыхай. Утром побываем там. Тут недалеко. Первый раз вижу человека здравомыслящего и ищущего страдания.

- Я ищу не страдания, старик - я правду ищу.

- Это одно и тоже, - вздохнул он вставая.

Позавтракав, они вышли из башни, перешли через шаткий мостик, стали подниматься на гору. Спустились и опять поднялись. Так несколько раз.

- Вон что-то белое сверкает на утесе, туда мы поднимемся. Там широкая тропа, даже на коне можно проехать.

Мы поднялись туда.

Большой в несколько квадратных метров гранитный камень, белый и гладкий. Мы тут сели передохнуть.

- Где это произошло? - Спрашивает нетерпеливый гость.

Старый горец поднялся и стал осторожно поднимать старую засохшую траву, что свисала с верхнего земляного пласта. Он так и держал это руками.

- Иди, читай.

Гость увидел надпись, сделанную на белом граните черным карандашом.

«Встань спиной к этому камню. Видишь пологий холм? В те страшные дни туда свозили и расстреливали всех больных и неходячих престарелых со всех горных сел Ингушетии. Будь проклято семя и чрева, породившие наших палачей!»

Он прочитал раз за разом несколько раз. Старик отнял руки - сухая трава опять свисла и закрыла надпись.

- С тебя клятвы брать не буду. Ты от чистого корня. Доказал.

- Я помогу этой записи жить долго, старик.

- Ты умеешь читать по-русски? - спрашивает его хевсур Гоча.

- Умею, конечно, мы учимся в русской школе. А что?

- А я не умею. Я читаю и пишу по-грузински. Меня дед научил. Я в школу не ходил. Там на камне что-то по-русски написано. Сейчас сам увидишь.

Они вдвоем подходят к пещере.

- Вот смотри.

У входа справа на камне углем написано:

«Здесь был народный мститель Хучбаров Ахмад».

- О-о! Хучбарови Ахмад - важ каци *! Это написал Пейзула. Он везде писал что-нибудь.

- А кто такой Пейзула?

- Из ваших. Он охранял Ахмада. Когда убили Пейзулу, Ахмада охранял молодой хевсур Мгелия. - С гордостью костатировал Гоча. - Знаешь, что значит Мгелия - борз - волк! Ахмад называл Мгелию своим младшим братом. Это он ему дал такое имя.

Мы входим в пещеру. Очаг из трех высоких камней. На очаге черный от копоти котел. На колышке висит старый брезентовый плащ. Гоча протягивает руку и достает с полочки листок бумаги. Ингуш читает:

«9 июня 1944 г. в с. Малари отряд из 13 человек под командованием лейтенанта Голикова задержал старика Бочалова Абукара и его 13-летнего сына. Отец с сыном направлялись в город сдаваться. Их убили и обезглавили. Мы отомстили за их кровь. Мы - мстители. Наш тамада Ахмад Хучбаров».

Абрека мохевцы нашли мертвым под этим гигантским деревом. На коленях винтовка, а на сучку исписанный клочочек бумаги:

«Меня зовут Товсолта из Длинной Долины. Я - волк-одиночка. Меня ранило в ногу. Она почернела. Были страшные боли, теперь утихли. Я умираю. Пусть Ангел Смерти прилетит за моей душой к этой прекрасной чинаре. Я счастлив! Мой брат-соотечественник, когда-нибудь, когда закончится эта война с гяурами, и мы снова обретем свою Родину, приди сюда, где сидел я, и оглянись вокруг - ты поймешь меня!…»