Михаил Ахманов - Сердце Аримана

И содрогнулся!

На широкой его ладони лежал превосходный рубин, самый что ни на есть настоящий - это киммерийцу было ясно с первого взгляда. И с первого же взгляда он понял, что рубин сей - точная копия его талисмана. Все совпадало, все, до мельчайшей подробности и грани! Словно перед глазами мастера, вырезавшего этот багровый шар, сияло истинное Сердце бога, великое сокровище Аквилонии!

Все мысли разом вылетели у Конана из головы. Он собирался о многом порасспросить койфита, и прежде всего - о черном лотосе и сломанных замках; он был уверен, что и без помощи Хриса, палача, добьется нужных ответов - ведь рядом стоял Паллантид с факелом и мечом. Огонь и сталь выжмут из этого койфитского отродья правду! Истину, а не дурацкие сказки об ожерелье Джеммальдины, его супруги!

Но сейчас он позабыл и о лотосе, и о проржавевших запорах, и о глупых историях сира Лайоналя; он глядел на камень, на подделанный амулет, и гнев огненной тучей вздымался в груди, а лицо наливалось кровью. Паллантид, не выпуская из рук клинка и факела, отступил на шаг - видно решил, что король выхватит сейчас меч и располосует койфита от плеча до бедра. Но Конан лишь швырнул подделку в сторону и обеими руками вцепился в ворот посла.

– Говори! - заревел он, побагровев от ярости. - Говори, пес! Кто делал твою игрушку?

– Скажу! Я все скажу, грозный и славный! - завизжал Лайональ. - Скажу, скажу! Только отпусти меня!

Конан снова приподнял койфита, прижав его спиной к сундуку.

– Ну? Кто делал, крыса?

– Один м-мастер… м-мастер… Я н-не з-знаю, кто он…

– Не знаешь? - с угрозой повторил король.

– Ег-го зовут Ф-фарнан… Я н-не з-знаю, где он живет…

Конан кивнул Паллантиду на факел, и волосы койфита затрещали в огне. Он дико взвыл и дернулся, но король держал крепко.

– Ну, шакал? Где живет твой мастер?

– Возле храма Митры… На улице Божественного Ока…

– Я о нем слышал, - вдруг отозвался молчавший до сих пор Паллантид. - Отличный мастер, говорят. И честный!

– Отличный и честный… - пробормотал король продолжая сжимать железными пальцами горло койфита. - Куда не глянь, повсюду одни отличные да честные парни… Откуда только берутся предатели? - Он посмотрел на бледное лицо пленника и поинтересовался: - Напомни-ка мне, Паллантид, какая казнь у нас положена изменникам?

– Ослепление, - быстро ответил командир Драконов. - Но думаю, Фарнану стоит явить милость. Все-таки он - один из лучших мастеров в Тарантии… Посидит немного в темнице, поймет свою вину и все расскажет.

– А с этим что делать? - Конан тряхнул койфита, стукнув его затылком о сундук.

– А с этим поступить по закону, государь. Отдать Хрису для дознания и выколоть глаза на площади у Железной Башни.

Сир Лайональ взвыл от ужаса; капли пота катились по его бледной физиономии, походившей, как никогда прежде, на морду загнанной в капкан крысы. Не слушая бормотания койфита, король подтолкнул его к Паллантиду.

– Сунуть в темницу, да похолоднее! Я с ним еще поговорю… потолкую раньше мастера Хриса… А Фарнана найти, и ко мне! Побыстрей! Пошли за ним Альбана да предупреди, чтоб никто рта не раскрывал!

Паллантид почтительно поклонился.

– На то они и Драконы, мой господин. Рот раскрывают, чтобы кусать, а не болтать.

Он сунул меч в ножны, ухватил помертвевшего сира Лайоналя за пышный кружевной воротник и потащил к дверям. Койфит дрыгал ногами, и тощий зад, обтянутый пунцовым бархатом штанов, тоже делал его похожил на крысу - лишь хвоста не хватало. Конан задумчиво поглядел ему вслед, наклонился, поднял рубиновый шар, изделие мастера Фарнана, завернул его в клочок синего шелка и спрятал за пояс. Потом он приблизился к пьедесталу из черного мрамора и некоторое время созерцал свой талисман.

Сокровищница была пуста, лампы горели ровно в недвижном воздухе, и тени больше не метались по сундукам, шкатулкам, стенам и потолку. Сердце Аримана тускло поблескивало, отражая свет, и казалось таким же багрово-красным, холодным и равнодушным, как всегда. Но что-то насторожило короля; ему почудилось, что затаенный огонек, сверкавший где-то в глубинах талисмана, исчез.

В самом деле потух? Или то была лишь игра воображения?

Он осторожно протянул руку и коснулся граненой поверхности, ожидая, что шар ответит ему, вспыхнет сейчас ярким огнем, испустит фонтан алого бесплотного пламени, загорится подобно небесной звезде…

Но камень остался мертвым и тусклым. Он не желал признавать своего повелителя.