Леонид Словин - Жесткий ночной тариф

Игумнов отделался безликой формулой:

— Все бывает.

— Не пойму, как Омельчуку-то стало известно...— Директор ресторана пребывал в растерянности.— Я на приятеля грешил. В Гастрономторге, там все они болтуны. А вышло наоборот. Он-то как раз молчал. Я признался — тогда Омельчук приказал его привести: «Прекрати и нас мучить, и себя! Рассказывай!» Я тоже говорю: «Оскар, они все знают!» А он: «Ты и признавайся! А меня с тобой не было!»

Гийо хотел развить тему, но Картузов из дверей уже манил его:

— Такси у подъезда.

— Ну, пока, начальник! — Гийо простился.

— Пока.

Игумнов по инерции несколько секунд думал еще о Гийо и его деле. Рисунок чужой оперативной манеры был ясен, словно Игумнов водил мокрыми пальцами по переводной картинке.

«Оскар из Гастрономторга и дал информацию. Но не нам! Кому-то повыше... А Омельчук только упрятал концы назад, в пряжу...»

Взгляд его упал на коробку под подоконником. Вид обворованного тайника направил мысли в прежнее русло.

«КГБ. Комитетчики знали про автоматчика. Возможно, даже следили за ним. Остроконь после волгоградского поезда никуда не поехал, стоял в полуэтаже, недалеко от служебного хода ресторана...»

Как профессионал, Игумнов всюду замечал неупрятанные концы чужой штопки.

«Майор Козлов был рядом с отделом незадолго до освобождения директора ресторана. Не пришел же он так просто, чтобы полюбоваться! Значит, что-то готовил. Итак, Комитет госбезопасности... А, кроме того, некто из Гастрономторга, связанный с ресто­раном...»

Это были их дела. Игумнова они не касались.

«Комитет заинтересовался проворовавшимися руководителями торговли...»

Он достал с полки телефонный справочник, нашел номер.

«Надо встретиться с Козловым. Черт возьми! Пусть он отвалит от меня. Я еще не коррумпирован. Качан тоже... Но какие у меня доказательства? Остроконь? Что я знаю о нем?»

— Игумнов,— позвонил дежурный.— У нас труп! В Нижних Котлах. Молодая женщина. Голая. Удавлена бюстгальтером. Управление уже выехало. Город тоже. Сейчас Картузов выезжает...

7

Врач-невропатолог, гулявший с собакой и первым обнаруживший труп, начинал объяснения одним и тем же:

— Я его зову: Тяпа, Тяпа!.. Он не подходит. Такая манера, на улице он весьма самостоятелен... Стоит и стоит у самых рельсов.

У невропатолога были большие, в тяжелой оправе очки, кото­рые все сползали с плоского, украшенного горбинкой носа.

— Никого не видели рядом с трупом?

Он объяснил:

— Я не смотрю обычно. А сегодня мне еще в ночь на дежурство...

— «Не смотрю обычно...» — передразнил Омельчук.

Мысленно он находился в деле Гийо. Вокруг плелись интриги — Омельчук это чувствовал; но, поставив на высокое начальство, он до некоторой степени себя обезопасил.

«Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут...»

— Вчера вы тоже тут гуляли?

— Тоже. Но Тяпа вчера вел себя хорошо, все время крутился вокруг меня. Когда большие собаки выходят, он обычно не убегает...

Интеллигентный старик не мог понять раздражения, которое его объяснения вызывают у всех этих оперативных уполномоченных и следователей. Доктор полагал, что он и Тяпа сильно облегчили им жизнь, разыскав страшную находку там, где ее не скоро бы заметили.

Толпа по обе стороны откоса росла. Было уже поздно, но люди все подходили. Оперативно-следственные группы были словно на сцене. На газеты, расстеленные следователем прокуратуры у кювета, внизу, сносили обнаруженные окурки, битое бутылочное стекло.

Труп перенесли в машину. Вокруг нее тоже толпились люди.

Игумнов видел убитую на месте обнаружения — спутанная шелковым бюстгальтером шея, вывалившийся язык. Кровоподтеки на маленькой полной груди.

Одежды не оказалось ни под трупом, ни в кювете. Только ношеная легкая туфля со стершимся фабричным знаком. Один из оперативников принес зацепившуюся за куст ярко-фиолетовую ленту.

— Бант. Наверное, ее?

Было ясно: труп привезен. Потерпевшая убита в другом месте. Дело отойдет к территориальной милиции.

Ждали высокое начальство района и транспортников, чтоб разрешить все полюбовно.

«Неужели и трупы остальных женщин — и Зубрун, и Старковой, и Мылиной — тоже где-то в кювете?» — подумал Игумнов.

Было что-то странное в том, что труп привезли в город.

«По дороге из аэропорта столько безлюдных лесных массивов... Видно, преступникам зачем-то было нужно в эту сторону. По-видимому, кто-то из них живет поблизости. Или живет кто-то, к кому он должен был ехать...»