Лэнс Армстронг - Мое возвращение к жизни

Я слез с велосипеда и попал в адское столпотворение; со всех сторон меня окружили фотографы, люди из службы безопасности, сотрудники протокольного отдела и друзья, хлопавшие меня по спине. Там было, наверное, человек пятьдесят из Остина, в том числе Барт Нэгс, мой близкий друг Джефф Гарви и - хотите верьте, хотите нет - Джим Хойт. "Свой в доску парень" уболтал охрану пропустить его за ограждение.

Меня провели к подиуму для церемонии награждения и вручили почетный трофей, который я тут же поднял над головой. Я не мог больше сдерживаться, спрыгнул вниз и побежал на трибуны, чтобы обнять жену. Меня окружили фотографы, и я сказал: "Где моя мама?" Толпа расступилась, я увидел ее и обнял. Вокруг нее тоже крутились репортеры, и кто-то из них спросил, считает ли она, что я победил вопреки логике.

- Вся жизнь Лэнса проходит вопреки всякой логике,- ответила ему моя мама.

Затем началась самая приятная часть мероприятия - церемониальный круг победы, который мы проделали всей командой. Мы ехали по Елисейским полям совершенно одни, и ехали очень-очень медленно, наслаждаясь каждой секундой нашего триумфа. Какой-то зритель выскочил на дорогу и вручил мне огромный американский флаг на длинном древке. Я не знаю, как он там оказался,- он просто возник передо мной и всунул древко мне в руку. Я поднял флаг над головой, ощущая волну новых и незнакомых ощущений и эмоций.

Наконец я вернулся в зону финиша и выступил перед журналистами, еле сдерживая слезы. "Я в шоке. Я просто в шоке,- повторил я.- Мне хочется сказать вам только одну вещь. Если жизнь когда-нибудь предоставит вам второй шанс чего-то добиться, сделайте все, чтобы использовать этот шанс на полную катушку".

Всю нашу команду увезли готовиться к вечернему торжественному приему с шикарным банкетом на 250 человек, устроенному в Музее Д'Орсе, в окружении наиболее ценных художественных сокровищ мира. Мы все как один были измучены, полностью обессилены трехнедельным суровым испытанием, но все же с удовольствием предвкушали, как будем пить за победу.

Мы прибыли в музей и увидели накрытые столы, изысканную сервировку которых нарушала только одна необычная деталь, придуманная Томом Вайзелем.

Перед каждым прибором громоздилась пирамидка из яблок.

Мы в первый раз после Метца подняли бокалы с шампанским, и я встал, чтобы произнести тост в честь моих товарищей по команде. "Я ехал в желтой майке,- сказал я.- Но, на мой взгляд, единственная деталь этой майки, которая по праву принадлежит мне,- это молния. Даже не вся молния, а ее маленький кусочек. Все остальное - рукава, воротник, перед и спинка - это заслуга моих товарищей ".

Ребята дружно подняли вверх руки. В кулаке у каждого из них было что-то зажато. Яблоко. Красные, блестящие яблоки окружили меня со всех сторон.

Этим вечером мы с Кристин поселились в отеле "Ritz", где сняли огромные и дорогие апартаменты. Мы переоделись в положенные для VIP-персон халаты, откупорили еще одну бутылку шампанского и устроили приватный праздник на двоих. Наконец-то мы снова оказались одни. Мы от души посмеялись над размерами апартаментов и заказали ужин в номер. Затем нас сморил очеш глубокий сон.

Проснувшись на следующее утро, я поначалу в недоумении огляделся вокруг и даже зарылся головой в подушку, чтобы свыкнуться с незнакомой обстановкой. Рядом со мной Кик открыла глаза, и постепенно мы оба окончательно проснулись. Когда она посмотрела на меня, мы прочитали мысли друг друга.

- Господи,- произнес я вслух.- Я выиграл

"Тур де Франс".

- Да не может этого быть! - сказала она.

И мы оба расхохотались.

Вы можете мне не поверить, но если бы меня "попросили сделать выбор между победой в "Тур де Франс" и победой над раком, я выбрал бы второе. Как ни странно это звучит, но я предпочел бы называться человеком, пережившим рак, чем победителем "Тура", потому что рак очень много дал мне как человеку, мужчине, мужу, сыну и отцу. В те первые дни после финиша в Париже меня захлестнула волна всеобщего внимания, и когда я пытался посмотреть на эту ситуацию со стороны, то спрашивал себя, почему моя победа оказала столь сильное воздействие на людей. Возможно, все дело в универсальности такого явления, как болезнь,- мы все болеем, от этого никто не застрахован,- и поэтому моя победа в "Туре" явилась символическим актом, доказательством того, что человек может не только пережить рак, но и после этого добиться невероятного успеха. Возможно, как говорит мой друг Фил Найт, я стал олицетворением надежды.