Влад Вегашин - Черное Зеркало Предела. Изменение.

- Кернхель, сколько тебе лет? - догадался спросить Этьен, наконец, вспомнив о разнице в сроках жизни различных рас.

- Немного… для полуэльфа, конечно. Всего лишь тридцать пять.

При том, что выглядел он едва ли на восемнадцать… впрочем, граф предпочел промолчать.

- Если хочешь, я смогу научить тебя кое-чему. Не всему, конечно, но многому.

- Я был бы очень благодарен. Но сначала я хотел бы поговорить о том, что нас ждет в ближайшем будущем.

Кернхель, скрестив ноги, уселся прямо на полу и приготовился слушать.

- Думаю, ты и так это понял, но, на всякий случай… В общем, я собираюсь уничтожить Инквизицию и полностью изменить порядке в этой проклятой империи.

- Я так и подумал, - серьезно кивнул полуэльф.

- Это сложная, опасная и почти безнадежная затея. Я не хочу впутывать в нее тех, кто сам того не желает.

- Я же сказал, что любое твое слово для меня - закон. Я всегда с тобой, и всегда - на твоей стороне. Я, по сути, просто немного отдельная, но часть тебя. Что бы ты не решил, я всегда буду с тобой - по крайней мере, до тех пор, пока я тебе нужен.

Этьен внимательно посмотрел на собеседника. Кернхель казался совершенно невозмутимым, по его красивому, спокойному лицу невозможно было понять, что он думает в тот момент. Внезапно в голову графу пришла безумная мысль.

- Скажи, а если я решу, например, уничтожить какую-нибудь разумную расу? Тех же эльфов, к примеру. Тогда ты тоже будешь со мной и поможешь мне совершить это преступление? - спросил он, глядя прямо в глаза полуэльфу.

По лицу Кернхеля пробежала судорога боли. Он долго молча смотрел на Этьена и лишь через пять минут заговорил.

- Нет. Если ты решишь совершить настолько страшное преступление, я убью тебя, чтобы не позволить погубить свою душу. А потом - себя, потому что жить дальше просто не смогу, - выдохнул полуэльф, отводя взгляд.

Повисло тяжелое молчание.

- Я ответил на твой вопрос? - тихо спросил Кернхель через несколько минут.

- Да. Спасибо, что не разочаровал.

- Ты хотел, чтобы я показал тебе некоторые элементы моих тренировок…

Теперь каждое утро начиналось с кошмара, который полуэльф, старательно пряча улыбку, называл "разминкой для новичков". Только гордость Этьена не позволяла ему стонать во время выполнения "простейших элементов" и не трястись от страха при мысли о том, что же такое более сложные упражнения.

- Я думаю, на сегодня хватит, - улыбнулся Кернхель, помогая графу подняться с пола.

- Да, пожалуй…

- Жаль, здесь мало места, и я могу показать только базовые приемы разминки, - с сожалением вздохнул полуэльф. Этьен с трудом скрыл облегчение - если это - базовые, то что же тогда его ждет, когда Кернхель возьмется за его обучение всерьез?

В этот момент в дверь постучали - негромко, но настойчиво.

Граф, обнажив клинок, подошел к двери.

- Кто там?

- Вам письмо, - голос показался смутно знакомым, и Этьен, поколебавшись, открыл.

На пороге стоял худощавый подросток в надвинутой на глаза потрепанной шляпе и рваной куртке и поднятым воротником, скрывающим нижнюю половину лица. Мальчишка поднял голову - и граф с удивлением узнал Энни.

Служанка герцогини молча протянула ему узкий конверт без подписей, запечатанный простым синим сургучом, и коротко поклонилась.

Поддерживая ее маскировку, Этьен протянул "мальчишке-посыльному" несколько медных монет. Энни еще раз поклонилась, надвинула шляпу ниже и убежала, в точности копируя походку подростка.

Закрыв дверь, граф распечатал письмо.

Приветствую вас, друг мой. Я хочу с вами встретиться. Жду вас через два стана после полуночи в уже известной вам таверне - в той самой, где мы имели счастье познакомиться. Будьте осторожны и возьмите с собой охрану. Мой достопочтимый супруг сегодня дома, так что…

Жду вас с нетерпением.

Навеки ваша,

Усмехнувшись, Этьен протянул письмо Кернхелю. Тот быстро пробежал взглядом по строчкам.

- И что это означает? - непонимающе посмотрел он на графа.

- Уже известная таверна - скорее всего, ее дом, - расшифровал Этьен. - Возьмите с собой охрану - это, похоже, намек на то, чтобы я пришел не один, а вместе с тобой. Супруг дома - это к тому, что ее сын, инквизитор, сегодня не у нее, а в своем доме. Подпись - имя "Мари", в котором слоги поменяны местами. А записка просто стилизована под любовное послание, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Как я узнал, за прелюбодеяние карают лишь простолюдинов, апостолиты вольны творить все, что угодно.