Зеев Бар-селла: Тихий Дон против Шолохова

Летом, вечерними зорями, на вершину его слетает из подоблачья степной беркут 6. Шумя крылами, он упадет на курган, неуклюже ступнет раза два и станет чистить погнутым 7 клювом коричневый веер вытянутого крыла, покрытую ржавым пером хлупь, а потом дремотно застынет, откинув голову, устремив в вечно-синее небо янтарный, окольцованный черным ободком глаз. вытянутого крыла, покрытую ржавым пером хлупь, а потом дремотно застынет, откинув голову, устремив в вечно-синее небо янтарный, окольцованный черным ободком глаз. Неподвижный, изжелта-бурый, как камень-самородок 8, беркут отдыхает 9 перед вечерней охотой 10 и снова легко оторвется от земли, взлетит. До заката солнца еще не раз серая тень его царственных крыл перечеркнет степь.

Куда унесет его знобящий осенний ветер 11? В голубые предгорья Кавказа? В Мурганскую степь ли? В Персию 12? В Афганистан?

Тут что потрясает? Потрясает размах, в первую очередь - географический: Кавказ, Закавказье,

*По донскому разбору. - Вестник РХД, № 141, 1984, с. 132. **Новый мир, 1932, № 7/8, с. 87. ***Бекедин П. В. М. А. Шолохов в работе над «Поднятой целиной» (Авторская правка в наборной машинописи первой книги романа). - «Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1980 год». Л., «Наука», 1984, с. 230 - 231, 236 - 237.

[1] В книжных изд.: «Безрадостно тусклые»; 2 Вставка в машинопись: «даже»; 3 В журнальных изд.: «старчески-уныло»; 4 В книжных изд.: «отжившие»; 5 Вставка в машинопись: «весь»; 6 В машинописи не разобрано зачеркнутое слово; 7 В книжных изд.: «изогнутым»; 8 Журнальный текст и книжные изд. следуют внесенной в машинопись правке: «Как камень-самородок, недвижный и изжелта-бурый (…)»; 9 В журн. редакции и книжных изд.: «отдохнет»; 10 В книжных изд.: «ловитвой»; 11 В соответствии с правкой, внесенной в машинопись, в журн. и книжн. публикациях: «унесут его знобящие осенние ветры»; 12 Вставка в машинопись: «ли».

Персия, Афганистан… Интересно, с чего это беркута понесло в такую даль? Нагульнов, к примеру, в тех краях отродясь не бывал. А бывал он на Дону, где родился и откуда ушел на германский фронт (см. гл. 4), в 1920-м - под Каховкой и Бродами (см. гл. 24), был ранен и контужен под Касторной (гл. 4, 32), то есть служил, как можно догадаться, в Первой Конной; затем вернулся на Дон, провел коллективизацию и умер. Проще говоря, допустив связь беркута с Макаром Нагульновым, мы оказываемся свидетелями полнейшего авторского произвола.

Перестанем поэтому цепляться за Нагульнова и отправимся по указанному беркутом странному и загадочному маршруту.

Что может связать донскую степь с предгорьями Кавказа, Персией и Афганистаном?

Лишь одно - биография генерала Л. Г. Корнилова! Это он совершал бесстрашные разведки в Афганистане, первым исследовал соляные пустыни в Персии, сражался на Дону и погиб при штурме Екатеринодара, «в голубых предгорьях Кавказа». Труп Корнилова был вырыт красными из могилы, протащен по улицам Екатеринодара, изуродован и сожжен на городской бойне. Прах генерала был растоптан и развеян ветром.

«Куда унесет его знобящий осенний ветер?..»

Вдова Корнилова сказала тогда вдове атамана Каледина: «Счастливая, у вас есть могила, а у меня и могилы нет…»* Могильный курган в донской степи и должен стать символом вечной памяти о лишенном могилы великом человеке.

Правда, на нашей «розе ветров» вырос один лишний лепесток - Муганская степь! Она не только к Нагульнову, но и к Лавру Георгиевичу Корнилову никакого отношения не имеет.. Но именно эта степь и может служить решающим доказательством.

Начнем с того, ветру, пожелавшему доставить беркута из предгорий Кавказа в Муганскую степь, пришлось бы передуть через Большой Кавказский хребет - 3000 метров над уровнем моря. На такой высоте парят уже не степные беркуты, а горные орлы.

Но наше внимание останавливает «степь». Вот Федор Константинович Годунов-Чердынцев, герой набоковского «Дара», пытается представить себе возможную картину гибели отца:

«Долго ли отстреливался он. Припас ли для себя последнюю пулю, взят ли был живым? Привели ли его в штабной салон-вагон какого-нибудь карательного отряда […], приняв за белого шпиона (да и то сказать: с Лавром Корниловым однажды в молодости он объездил Степь Отчаяния, а впоследствии встречался с ним в Китае)?**

В среде русских географов исследование Степи Отчаяния (Дашти-Наумед, на современных картах: Дашти-Наумид) - безжизненной соляной пустыни, раскинувшейся между 32-й и 33-й параллелями. Считалось самым замечательным достижением Корнилова-путешественника. Следовательно, в непредвзятом повествовании о Л. Г. Корнилове (принадлежи оно Автору «Тихого Дона» или Набокову) вероятнее всего следовало бы ожидать упоминания именно об этой экспедиции.