Мелисса Круз: Маскарад

- Так что я ничего не могу сделать, чтобы доказать свою невиновность? - спросила Мими.

- Ничего.

Слушатели, присутствовавшие на открытом заседании, рассеялись по верхней части Хранилища. Шайлер ожидала дедушку у выхода. Оливер уже ушел: он вспомнил, что у него сегодня контрольная по тригонометрии и ему никак нельзя ее пропускать. Им и так выписывали специальное разрешение, чтобы они могли присутствовать на этом утреннем слушании. Шайлер понимала, что ей следует вернуться вместе с Оливером, но ей хотелось услышать, что дедушка скажет обо всей этой ситуации.

Лоуренс вышел из штаб-квартиры Совета в компании с Эдмундом Эрлихом и Нэн Катлер.

- Давай прощаться, Лоуренс, - с поклоном произнес Эдмунд. - Это же просто издевательство какое-то, что подобное произошло в нашей общине.

- Уверяем тебя, когда подойдет срок, ты можешь рассчитывать на наши голоса, - добавила Нэн, похлопав Лоуренса по руке. - Нам следовало прислушаться к тебе четыреста лет назад. Подумать только - мерзость проникла в королевскую семью!

- Спасибо, - кивнул Лоуренс. Он повернулся к Шайлер. - Ну так что ты думаешь о Кингсли Мартине теперь?

Они двинулись вверх по лестнице, к боковым дверям клуба «Квартал-122», куда допускались только вампиры, и вышли через них на улицу.

- Так значит, все это случилось из-за Мими, - изумленно произнесла Шайлер. - Мими…

Ей по- прежнему плохо верилось в это, в особенности в сочетании с так и не исчезнувшими подозрениями касательно Кингсли.

- А ты знал, что Кингсли - венатор?

Лоуренс кивнул.

- Да.

Шайлер вспомнила слова, которые как-то утром Кингсли бросил Джеку. «Вы были бы пустым местом без моей семьи и той жертвы, которую мы принесли».

- Но ты была права, внучка. Кингсли принадлежит к Серебряной крови, - произнес Лоуренс, взмахом руки подзывая Юлиуса, который ожидал их с лимузином.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Шайлер.

Лоуренс распахнул дверцу автомобиля, и девушка уселась в него.

- Он из старинной семьи. Из древних воителей. Они были совращены самим Люцифером, но вернулись в круг Голубой крови, раскаявшись в своих деяниях. И они научились контролировать мерзость, голод, голоса, звучащие в сознании, - произнес Лоуренс, закрывая дверцу. - Юлиус, в Дачезне, пожалуйста. Сперва мы отвезем Шайлер туда, а потом уже я поеду домой, - сказал он, постучав по стеклу, отделяющему водителя от пассажиров.

Они проехали через Челси к Вест-Сайдскому шоссе. Начался очередной серый нью-йоркский день.

- Но как мы можем доверять им?

- Мы доверяли им тысячи лет. Кингсли Мартин относится к Серебряной крови лишь в силу своего прошлого. Его кровь такая же голубая, как у нас с тобой. Они отреклись от верности Люциферу и очень помогли нам в поисках участника преступного сговора. - Лоуренс вздохнул. - И все же…

- И все же что?…

- И все же… что-то в этом деле меня беспокоит. Ты веришь, что Мими Форс виновна?

- Да, - решительно ответила Шайлер. - Она просто ужасна, дедушка.

- И знать, что ты была ее целью, - это повод серьезно обеспокоиться, да. Но…

- Но что?

- Но если целью была ты, почему убитой оказалась Присцилла? И пострадала дочка Ллевеллина? Что-то не сходится.

Шайлер пожала плечами. Возможно, ей не следовало судить так поспешно - но разве Комитет не сделал то же самое? И в ее сердце не было ни капли жалости к Мими. В конце концов, эта девушка послала Серебряную кровь убить ее.

- Ты же слышал, что сказал Кингсли. И он - венатор. Разве это не означает, что он обязан говорить правду? Всегда?

Лоуренс кивнул.

- Да. Чарльз всегда доверял им. Он был одним из тех, кто снова привлек их на нашу сторону. Но я не знаю. Мартины всегда внушали мне какие-то сомнения.

Автомобиль остановился у ворот школы Дачезне. Шайлер поцеловала дедушку в щеку и выпрыгнула из машины.

- Твоя бабушка всегда говорила, что не стоит доверять блестящей внешности. За ней скрывается множество недостатков.

Едва лишь войдя в школу, Шайлер столкнулась с Джеком Форсом, он как раз вошел через боковую дверь. Джек по-прежнему был одет в тот же темно-серый костюм, который был на нем во время слушания, и глаза его покраснели, как будто он плакал. Шайлер стало жалко его. Хотя сама она и не любила Мими, Джек служил живым напоминанием того, что кто-то считает иначе.

- Она этого не делала, правда, - произнес он, прежде чем Шайлер успела что-либо сказать.

Шайлер вспыхнула, подумав: «Она хотела уничтожить меня! Она сама это признала!» Но Джек сдержанно поправил: