Грозовой сумрак

- Госпожа моя… если бы я знал… Если бы я только знал… - Тихий сокрушающийся голос Кармайкла, доносящийся откуда-то издалека. Я с трудом подняла голову, поймала взгляд потемневших от волнения зеленых глаз. Едва заметно улыбнулась:

- Не вини себя, Кармайкл. Просто в моих руках находится вещь, которой не суждено у меня быть.

Драгоценная раковина со дна моря, свернутый спиралью лунный луч, уроненный волшебным зверем зачарованный Рог, подаренный Габриэлем. Не мне суждено держать его в руках, не мне хранить его, завернутым в плащ или же свободно висящим на поясе. Да и не запоет Рог от моего дыхания так, как должен, - обожжет губы стылым январским морозом, вольет в жилы суровую метель, выбелит осеннюю рыжину зимней сединой, обратит в призрак, чье время приходится на межсезонье, а оттуда и до Сумерек рукой подать будет.

«Ты знал, Габриэль… Ты знал, что я не смогу не отдать его…» - тихо шепнула я, комкая в пальцах теплую шерстяную шаль. Резко поднялась с лавки, отстранив Кармайкла, вытянула перед собой руки, прикрывая глаза и вспоминая, как выглядел припрятанный мною Рог.

Мягко, уютно улегся в ладонях одолженный смертному «голос» короля Самайна, холодком скользнуло по коже прикосновение Габриэля, ярко вспыхнул огонь в очаге - и тотчас пугливо прижался к поленьям. Я протянула Рог Кармайклу, стараясь не заглядывать ему в глаза, ежась от ледяного сквозняка, плащом обнимающего плечи.

- Вот оружие против Сумерек, которое ты искал, артефакт, на котором играл в ночь Самайна тот, кого люди зовут Черным Всадником. Песнь, сыгранная тобой на этом Роге, обратит сумеречных в бегство из мира людей, запечатает распахнутые двери между тенью и светом. Если ты примешь это оружие, то должен помнить, что у тебя будет лишь одна попытка, одна возможность. Даже если она провалится - Рог все равно вернется к настоящему владельцу. Но и с тебя Рог потребует свою цену, хорошо подумай о том, чем ты готов заплатить.

- Госпожа моя светлая… - тихо, потрясенно выдохнул маг, опускаясь передо мной на колено и бережно, трепетно принимая из моих рук матово сияющий лунным серебром в полумраке горницы Рог Габриэля. - Ты самое великое чудо, самая великая радость, что может явиться человеку…

- Не надо, Кармайкл… - Я отвернулась, чувствуя, как в сердце ледяной змеей вползает холодок страха. Он думает, что я дарую ему величайшее благословение, но я сама вручила ему проклятие, избавиться от которого будет непросто.

Каждый, кто воспользуется Рогом не для того, чтобы одарить страждущих, а как оружием, ломающим волю даже фаэриэ и сумеречных, как ключом, что отпирает и запечатывает двери, которые никому и никогда не следует открывать, заплатит свою цену.

Габриэль заплатил вечным одиночеством за право владеть и распоряжаться Рогом по собственному усмотрению, но что артефакт потребует взамен у смертного - можно только догадываться. Не больше, чем Кармайкл сможет отдать, но и не меньше. Лишнего не заберет, но и сбить цену не получится.

- Он теплый, госпожа моя светлая, - удивленно воскликнул маг, оглаживая ставший золотистым Рог кончиками пальцев, любуясь ярко вспыхнувшей вязью на серебряной оправе. - Он такой теплый, будто бы живой. И я чувствую, как в нем словно бьется живое сердце! И он такой… тяжелый…

Тяжелый?

Я присмотрелась к заигравшему новыми красками артефакту в руках смертного - и беззвучно ахнула. Рог медленно преображался, становясь похожим на тот, что я видела у короля Самайна в ночь, когда над Холмами разверзлась злая буря, направляемая Мэбвэн. Вспомнились кровавое платье, становящиеся красными капли дождя, величественные снежные звери, безжизненными сугробами оставшиеся после безрадостной победы на поле боя.

- Спрячь его, Кармайкл, спрячь получше. - Я взяла с узорчатой крышки низкого сундука простую кожаную сумку, украшенную красными кисточками из шелковых шнуров, и протянула ее молодому магу. - Спрячь - и не показывай никому, не говори о нем даже с теми, кому доверяешь. Если кто-то обманом или силой заберет у тебя Рог и коснется его поверхности - в ту же минуту артефакт окажется у короля Самайна, а ты останешься ни с чем.

- Я понял, светлая моя госпожа, - тихо отозвался Кармайкл, неохотно убирая притягивающий взгляд, переливающийся золотом и перламутром, артефакт в сумку. Маг тугим узлом затянул кожаный шнур на горловине, и лишь тогда взглянул на меня серьезными глазами, на дне которых медленно угасала нежданная радость, сменяясь тоской и грустью, наполняющей бесцветной серостью яркую зелень радужек. - Твой дар означает… что я должен покинуть тебя?