Варенова Ивановна - Шайка светских дам

- Эк жизнь баб плющит да корчит, -вздыхала она, - вот ведь видно, что порядочные женщины, даже интеллигентные. Не бомжихи, не алкоголички, тем-то лучше даже. И сколько еще маяться на земле бабам?

Вытерев залитый пивом шумной подростковой компанией столик, она решительно достала из личного тайника «сэкономленную» бутылочку дешевого коньяка и присовокупила к ней тарелку печенья.

- Это вам, дамы. За счет заведения, -неуклюже изобразила она на лице любезную улыбку.

Вместо того чтобы обрадовать бедняжек - только напугала! Непривычные к вниманию, они испуганно на нее вытаращились.

- Счас я вам еще кофейку принесу, -неловко ретировалась барменша.

Но тут черноглазая толстуха в сером бесформенном свитере вдруг улыбнулась светло, как будто пробился солнечный лучик, и придержала ее за руку:

- Спасибо, Любаша! -Имя толстуха явно прочитала на карточке на груди барменши.

И неловкости как не бывало.

- И музычку вам сейчас поспокойнее поставлю, -отправляясь на свое место за стойкой, барменша Любаша совсем расчувствовалась.

«Училки несчастные», - решила она.

- Ну что, девоньки? Выходит, всем нам за сорок и все мы нынче на помойке? -Тома первой прикончила хорошим глотком свой кофе и покосилась на барменшу. Не забыла ли та обещание принести еще? Увы, та… забыла.

- Да, девушки, сирые мы и убогие, -облизывая губы, подтвердила зеленоглазая Серафима. - И хоть до весны два ме-сяца, но хочется повеситься!

И улыбнулась так, что у других невольно защемило в груди: а ведь как хороша, бедняжка. И мила, и ухожена. И с большим вкусом одета. Если бы не бледность и худоба до прозрачности. И не свинцовые тени под изумрудными глазами, и не выражение лютой тоски в этих глазах. Так смотрит смертельно загнанная лошадь.

- Истинная правда, девочки. Кто как, а я на пределе. Дошла до точки, -мятое лицо блондинки все еще было красно от слез и ветра. К тому же она явно простудилась. С трудом произносила слова, худая жилистая шея ее болезненно напряглась. К вечеру наверняка у нее будет жар.

Тощенькая тихая Ирина с печальной готовностью кивала.

- Значит, убогие мои подружки, зовите меня Томой, -монументальная явно шла в лидеры. - Я, дорогие мои, классный программист. А меня только что выперли с классной работы за то, что мне сорок два. Я, видите ли, портила цифру в графе «средний возраст сотрудников моей компании». А средний возраст - это ценно, это гораздо важнее квалификации. Наше новое молодое начальство не могло допустить, чтобы в штате числился сорокалетний мамонт. Вот и все. У меня сынишка-второклассник. Ему много всего надо. А у мамы ни фига нет.

- Можешь не рассказывать, моя дочь школу заканчивает, и это настоящая прорва, кошмар какой-то растить ребенка одной, -сказала зеленоглазая.

Тома перебила ее, горя желанием поскорее излить душу:

- А я никогда не была замужем по причине большой любви к большому мерзавцу. Любовь и мерзавец испарились. А сын остался, и его надо было кормить. У меня однокомнатная хрущоба на окраине, вот и все сокровища. Вот так-то. Теперь ты хвастайся, зеленоглазая.

- Есть чем! Я -вдова. Муж погиб десять лет назад. Замуж снова не вышла исключительно из чувства самосохранения. Все любовники - нищие с кучей проблем. Образования у меня практически нет. Я - секретарша, но секретуткой, прошу учесть, никогда не была и не буду. Посему я единственный сотрудник в фирме, которому уже пять лет не повышают зарплату. Зато босс не дает проходу. Вернее, не давал. А теперь у босса новый заместитель. Женщина. И ест она меня поедом в темпе фаст-фуд, ревнуя к любовничку. Очень умело ест, отдаю должное. Еще месяц такой жизни, и я либо в петлю полезу, либо в психушку попаду. Уйти с работы не могу - это мой последний хлеб. Денег нет, просвета тоже, зато за квартиру, газ и электричество у меня куча долгов. Мне грозит принудительное выселение даже из моей халупы, как только моей Аленке стукнет восемнадцать. Бумаги уже в суде. При этом, по крайней мере, десяток похотливых мерзавцев мечтают «поддержать» мою красивую дочь. Боюсь, девчонка уже сама не видит другого выхода и только еще меня стыдится. Я уже не в силах ее защитить. Мне сорок лет. Я сдыхаю от безысходности. Но не только. Здоровье что-то тоже разладилось. Вот вам и все.

- А меня только что вышвырнул на улицу благоверный, -у блондинки Аллы опять задрожало лицо. - Детей нету, зато в активе девять выкидышей и один младенец, умерший при родах от врожденной патологии. Я жила двадцать лет ради мужа - его долбаных творческих интересов, а теперь он все еще молод, у него юная пассия, и он не обязан остаток своей прекрасной жизни мучиться со старой селедкой. То есть со мной. А мне сорок пять, и я гожусь только на то, чтобы тихо сдохнуть, поскольку нет ни работы, ни стажа. А ведь я, черт возьми, университет с отличием когда-то закончила. Между прочим, один из самых сложных факультетов - биохимический. И все прахом пошло из-за этого барахла. Да если честно, я бы такую сейчас карьеру сделала! На многое, что в научных журналах сейчас публикуют в качестве новых открытий, у меня, между прочим, есть заявки в качестве тем для докладов в студенческом научном обществе. Мой диплом на российской выставке первое место занял. Аспирантуру предлагали. Я бы работала сейчас знаете где и с кем?