Сурен Цормудян

– Но мы хорошие…

– А наши люди разве плохие?… Я не хочу ничего менять в своей жизни. Пожалуйста, уйдите…

– Прости за беспокойство, – пробормотал подавленно он и вернулся на свою койку.

Он лег и схватился за голову. «Она мертвая», – думал он, – «Она мертвее, чем Рана. Мертвее чем те люди, что погибли в джипе и остались лишь на том крохотном диске. Она просто ходячий труп».

Николай был в шоке, и так и уснул в этом состоянии.

* *– Она отказалась?

Васнецов вздрогнул и открыл глаза. Над ним склонился Людоед.

– Что?

– Она отказалась ехать с тобой? – Крест ухмылялся.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышал. Я еще знаю, что ты подслушивал наш разговор. Ты бы не предложил ей бежать, если бы знал, что я поимел ее, верно? Ведь если бы она поехала с нами, то ты сгорал бы от ревности, понимая, что она принадлежит мне. Я правильно говорю? Именно зная, что я не прикасался к ней, ты предложил ей бежать, надеясь, что в итоге она достанется тебе. Точно?

– Чего ты хочешь от меня? – недоуменно проговорил Васнецов и вдруг заметил, какие большие у Людоеда клыки, когда он так зло улыбается.

– Знаешь, блаженный, если правильно приготовить человека, то он очень вкусный! – Крест приблизился к Николаю.

– Кто ты? – испуганно вскрикнул Васнецов.

– Я? КЕВОЛЕЧ!!!

– Что?!…

– Я МОРЛОК!!!!!

Васнецов свалился с койки на дощатый пол. Была кромешная тьма. Свеча уже давно потухла. Теперь было ясно, что этот ужас ему лишь приснился.

– Черт… – вздохнул Николай, тяжело дыша. – Да что за хренота со мной происходит постоянно…

Вспоминая планировку комнаты, он осторожно пополз по полу, в надежде найти во тьме рюкзак, который должен лежать у койки Варяга. А койка Варяга за Славкиной койкой. Пришлось повозиться, однако Васнецов все же нащупал рюкзак и достал оттуда увесистый фонарь. Зажав стекло фонаря ладонью, он включил его и чуть отжал руку, чтобы только слабый лучик света пробивался наружу и не разбудил никого. Этого слабого лучика оказалось достаточно, чтобы разглядеть спящую на своем месте девушку. Дальше опустевшая кровать Николая. Потом Славик. Вот он спит. Вот могучая спина спящего Варяга. Последняя кровать была пуста. Людоеда не было. Николай осторожно пробрался в душевую. Там тоже никого. Тогда Васнецов подкрался к двери выхода и тут снаружи в коридоре послышался едва различимый шорох. Николай выключил фонарь и замер. Шорох приблизился. Наконец кто-то осторожно приоткрыл дверь в их апартаменты. Васнецов прижался к стене и медленно поднял руку с фонарем, чтобы нанести удар. Неизвестный вошел в комнату и замер у двери.

Бить? А если кто-то дверью в темноте ошибся? Тогда их съедят за плохое поведение. А если это Людоед вернулся? Куда он вообще ушел? Секунды раздумья превратились в бесконечность. Он слышал только биение собственного сердца, которое сейчас казалось оглушительным, и тихое дыхание неизвестного человека, вошедшего в комнату. Стоп! А как он в темноте ориентируется?

Вдруг кто-то схватил сжимающую фонарь ладонь Николая и другой рукой зажал ему рот.

Николай попытался вырваться и закричать, зовя на помощь спящих товарищей, но это ему не удалось.

– Коля, твою мать… – послышался шепот совсем рядом с лицом. – Какого хрена ты делаешь? – Он убрал руку ото рта Васнецова.

– Илья! – Васнецов чуть не закричал от радости. – Илья, с… с… сука… Как же ты меня напугал…

– Как ты меня назвал, салабон?

– П… прости. Это я от радости. Блин. Где ты был?

Крест выхватил у Николая фонарь и включил его.

– Буди Славика. Я бужу Варяга. Только тихо. Девку не разбудите. Пусть спит. Уходим. Срочно.

* *– Илья, что за спешка такая? – недовольно ворчал сонный Варяг, который шел по узкому темному коридору следом за Людоедом.

– После объясню. Некогда.

Вся община еще спала. На часах Яхонтова было четыре часа утра. Они вышли, наконец, к гаражу. Укутавшись в тулуп, возле лунохода сидел часовой и листал старый потрепанный порножурнал, разглядывая похабные картинки в свете керосиновой лампы.

– Вы чего это? – он уставился на четверых путников.

– Ну, погостили и хватит. Дорога дальняя. Уезжаем мы. – Улыбнулся Крест.

– А. Понятно. А девка наша где?

– Там. В комнате нашей. Спит. Умаялась бедняжка.

– Ага, а сами не умаялись? – часовой усмехнулся и подмигнул Людоеду.

– Ну, не без этого, – озорно кивнул Илья.

– Так вы это. Нам проверит надобно, что вы не набедакурили. И ничего не украли. И после можете уезжать, ежели все нормально.