Серегин Михаил - ФЕЙЕРВЕРКИ СМЕРТИ

А, как говорится, на нет и суда нет.

Утверждали, что этому человеку - Робину - нет равных в искусстве убивать. Многие до сих пор прекрасно помнили, как одного из злейших недругов Китобоя, бензинового короля Сафонова, нашли мертвым в его коттедже, охраняемом не хуже резиденции главы иного государства.

По данным баллистической экспертизы выяснили, что крупнокалиберная пуля прошила десятимиллиметровое бронестекло мансарды, на которой находился хозяин дома, и попала в голову бизнесмена, будучи уже на излете.

И что стреляли со склона горы почти в полутора километрах от дома Сафонова.

Но вскоре после этого Свиридов отказался от работы на Маркова. Он заявил, что достаточно поработал чистильщиком и что больше не хочет быть козырной картой на руках у Китобоя - картой, которую не смог покрыть ни один из недоброжелателей, конкурентов, завистников и просто врагов Валерия Леонидовича.

И вот уже несколько месяцев Свиридов проматывал заработанные им деньги - мотался по заграницам, откровенно прожигая жизнь.

...Кончились эти деньги слишком быстро для того, чтобы о них сожалеть.

И вскоре Свиридов почувствовал, что такое жестокий финансовый кризис, когда деньги приходится не только считать, но и экономить.

Ни того, ни другого он делать не умел, да и не хотел.

И вот теперь - этот Берг.

...Перспектива оказаться на работе у этого странного господина не особо прельщала Владимира, но клиент оказался настолько неординарным, что Свиридов, переглянувшись с отцом Велимиром, проговорил:

- Называйте цену, и, если столкуемся, можно будет поговорить и о работе.

- А сколько вы хотели?

Фокин показал Владимиру пять пальцев.

- Пятьсот в день, - сказал тот, кивнув отцу Велимиру. - Если вы считаете, что это непомерно дорого, то обратитесь к услугам охранной фирмы. Там берут во много раз дешевле, но и работают в сто раз ненадежнее.

- Дороговато, - пробормотал Иван Германович, почесывая лысину, - пятьсот рублей - это.., ну, впрочем...

Свиридов недоуменно поднял брови.

- Вы чего-то не поняли, Иван Германович.

Я не беру пиломатериалами.

- В смысле?

- В смысле - "деревянными", - пояснил Владимир. - Я говорю о долларах. Впрочем, если вы ярый антиамериканист, то я могу брать и фунтами стерлингов.

Челюсть Берга отвисла.

- Пятьсот долларов.., вдень?!

- А вы что, считаете, что столько получал только Иисус Христос, показательно вися на кресте? - холодно проговорил Свиридов, краем глаза косясь на своего почтенного друга - служителя православной церкви.

- В день? - едва не взвыл Иван Германович. - Да у меня столько директор супермаркета в месяц получает!

- Знаете, - спокойно проговорил Свиридов, - вы мне напоминаете директора завода, к которому пришла устраиваться на место секретарши красивая женщина. Он говорит: сколько бы вы хотели получать, душечка? Она говорит; вот столько-то. Директор аж взвыл: да ты что, сука, у меня столько и главный инженер не получает!

А она в ответ: ну так и трахайте своего главного инженера.

- Вот пусть вас директор супермаркета и охраняет, - присовокупил отец Велимир и, опрокинув стопку водки, закусил сервелатом.

- Но вы не понимаете, положение критическое! - выкрикнул Берг.

Вероятно, оно и в самом деле было критическим, потому что Иван Германович затрясся, как в припадке эпилепсии, вероятно, представив, сколь радужны будут его жизненные перспективы в случае, если у него не будет под рукой надежного охранника и поводыря, способного защитить его от любых недругов днем и ночью.

Имеющиеся же в наличии, как он понял, мало на что годились.

Свиридов перевел взгляд на пузырящиеся брюки одного из торговых королей города и неожиданно для самого себя сказал:

- Моя последняя цена - четыреста.

- Но ведь это же в день, - пролепетал Берг, - а эти... Они уже ждут меня там, внизу.

- А, почетная делегация с хлебом, солью и предупредительным выстрелом в голову. Понятно. Ладно, давайте весь расклад по вашей проблеме.

- Мы слушаем, - влез Афанасий, который, вероятно, после пятой стал стремительно вживаться в роль этакого доктора Ватсона в "новорусском" эквиваленте.

- Вам знаком человек по фамилии Корнилов? - дрожащим голосом спросил Берг.

- Крот, что ли? Знаком. Довольно антиобщественный тип, - отозвался Владимир.

Никита Корнилов по прозвищу Крот был, вероятно, самым опасным и отмороженным криминальным деятелем города. Если Марков представлял собой тип цивилизованного авторитета, то Корнилов продолжал оставаться просто бандитом, не тронутым лоском преуспевания и возможностей, которые предоставляет богатство.