Константин Романенко

Уже сам национальный состав руководства наркомата отвергает версию о намеренном планировании репрессий, последовавших со второй половины 1937 года. Ее опровергает элементарная логика. Не может быть сомнений в том, что для целенаправленной организации «массового террора» Сталину как минимум было необходимо собрать в НКВД таких людей, которые либо умышленно, либо слепо стали бы выполнять его замысел, не считаясь с действительными обстоятельствами. Он мог строить такие планы только на поддержке.

И если допустить, что, «набирая» в карательные органы евреев, Сталин основывал свои замыслы на расчете – на предпосылке, что именно они тот контингент, который способен на преступление, на извращение расследования, не считаясь со здравым смыслом, чтобы позже расправиться с ними, – то вождь осуществил поистине гениальную акцию.

Однако при всем уважении к Сталину трудно поверить, что еще в середине двадцатых годов, а как раз в это время евреи стали активно проникать в ОГПУ, мог быть заготовлен сценарий 37-го года. Нет никаких оснований доводить логику событий до абсурда. Но дело даже не в этом.

Парадоксальность ситуации в ином. Как ясно из изложенного ранее, еще одной особенностью событий тридцатых годов являлось то, что подавляющую часть оппозиции, попавшей под волну чистки, тоже составляли евреи. Это ярко проявилось на процессе летом 1936 года. Следствие представило на него террористов Бермана-Юрина, Дрейцера, Карева, Ольберга, Рейнгольда, Мрачковского, Эстермана, Н. Лурье и М. Лурье, Зиновьева, Каменева, Евдокимова, И.Н. Смирнова и др.

Из 16 обвиняемых 12 было евреями, но ведь из 10 работников НКВД, готовивших этот процесс, 8 принадлежали к той же нации: Ягода, Агранов (Соренсон), Марк (Меир) Гай, Александр Шанин, Иосиф Островский, Абрам Слуцкий, Борис Берман, Леонид Черток.

Эти сотрудники входили в число лиц, наиболее приближенных в центральном аппарате к наркому. Об этом говорят занимаемые ими посты: Я.С. Агранов (Соренсон Янкель Шмаевич) – 1-й заместитель наркома; И.М. Миронов (Лев Каган) – начальник Экономического отдела; И.М. Островский – начальник административно-хозяйственного управления; К.В. Паукер – начальник Оперативного отдела (охраны членов правительства); М.Н. Гай (Штоклянд Марк Исаевич)– начальник Особого отдела; Иностранный отдел – А.А. Слуцкий, Главное управление милиции – Л.Н. Бельский, Кооперативное управление – М.Б. Шнеерсон.

Не менее ярко национальная особенность оппозиции проявилась и на московском процессе по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра », состоявшемся в январе 1937 года, на котором предстали Арнольд, Богуславский, Радек, Дробине, Пятаков, Сокольников и другие.

Казалось бы, возникает странное противоречие: как при Ягоде, так и при сменившем его Ежове, вплоть до 1939 года включительно, евреи из НКВД уничтожали евреев-оппозиционеров. Главу об этих событиях Вадим Кожинов в своей книге тактично называл «Драма «самоуничтожения». Но безусловно, что в этой «драме» никто никому не раздавал заранее роли. Стремясь дать случившемуся объяснение, Кожинов отмечает «душераздирающую ситуацию ». Он пишет: «На политической сцене подвизались евреи, которые, не войдя в русскую жизнь, вместе с тем «ушли» из своей национальной жизни, хотя и могли вдруг обратиться к ней в момент потрясения, – особенно на пороге смерти».

А. Орлов – Лев Фельдбин – рассказывал о дикой сценке: «20 декабря 1936 года, в годовщину основания ВЧК-ОГПУ-НКВД, Сталин устроил для руководителей этого ведомства небольшой банкет... Когда присутствующие основательно выпили, Паукер (комиссар ГБ 2-го ранга, т.е. генерал-полковник. – В. К.)... поддерживаемый под руки другими коллегами... изображал Зиновьева, которого ведут в подвал расстреливать (это было ранее, 25 августа 1936 года. – В. К.). Паукер... простер руки к потолку и закричал: «Услышь меня, Израиль, наш Бог есть Бог единый!» Конечно, со стороны Карла Паукера такая импровизация выглядела цинично, но из «песни» слова не выкинешь.

Считается, что с приходом на пост наркома Ежова люди из ближайшего окружения Ягоды попали в опалу. Однако и это не так. Точнее сказать, совершенно не так. Поскольку назначение в конце ноября 1936 года Марка Гая начальником Управления НКВД Восточно-Сибирского края, а Молчанова – наркомом внутренних дел Белоруссии и начальником Особого отдела Белорусского военного округа, скорее следует рассматривать как повышение по службе.

Для Агранова, Паукера, Чертока, Шанина и Островского вообще ничего не изменилось, они остались на прежних постах. Наоборот, Агранов в дополнение к должности 1-го заместителя стал еще и начальником Главного управления государственной безопасности. И если у Ежова были какие-то подозрения, то он ничем не проявил их. То есть даже после отстранения Ягоды от руководства НКВД члены команды бывшего наркома продолжали свою деятельность.