Константин Романенко

Речь шла о чистой уголовщине, попустительство по отношению к которой не допускает любое государство, к какой бы социальной системе оно ни принадлежало. Правда, решение было оптимально жестким:

«ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».

Очевидно, что как и в первом, так и во втором документе речь шла о конкретных категориях лиц: «кулаках и уголовниках», вернувшихся из мест ссылок и высылок. И то, что последовавшие события повернули в иное русло и втянули в свой поток широкий круг других людей, объясняется вполне определенными причинами.

С одной стороны, объектом репрессий становилась та категория людей, уничтожение которой Сталин остановил в начале коллективизации статьей «Головокружение от успехов». С другой – в рассматриваемое время власть на местах находилась в руках функционеров, осуществлявших коллективизацию и обвиненных Сталиным в перегибах.

То были герои «съезда победителей», та же элита. И они, наконец, добились властного права самостоятельно вершить на своих территориях суд, не обременяя себя юридическими формальностями. Фактически теперь они получили возможность не только взять реванш, но и отличиться на поприще борьбы. В этом они видели секрет укрепления своего положения. Все вместе взятое и вылилось в феномен 37-го года.

И о том, что события не могли с этого момента развиваться иначе, чем это произошло, можно понять из призывов, прозвучавших на срочно проведенном 4-5 июля партактиве Москвы. Резолюция, принятая после наполненного агрессивностью и угрозами доклада Хрущева, жестко требовала:

«Каждый партийный и непартийный большевик должен помнить, что враги народа, подонки эксплуататорских классов – японо-германские фашистские агенты, троцкисты, зиновьевцы, правые, эти шпионы, диверсанты и убийцы, будут всячески использовать выборы для своих контрреволюционных целей... Разоблачение, выкорчевывание и разгром всех врагов народа является важнейшим условием проведения выборов в Советы...»

То были примитивно зазубренные слова и фразы. Подобным образом мыслили многие. Но именно такие призывы обусловили существо репрессий 37-го года, о котором позже истерически стенала вся хрущевская рать. Однако такие призывы исходили не от Сталина и его окружения. В среде людей, представлявших центральную власть, царили иные настроения.

На открывшейся 7 июля четвертой сессии ЦИК СССР седьмого созыва с докладом «Положение о выборах в Верховный Совет СССР» выступил Я.А. Яковлев. Практически повторив сказанное об особенностях Конституции на пленуме ЦК, он отрицательно оценил работу существовавших Советов. Докладчик призвал, «выдвигая новые кадры кандидатами в депутаты, черпать силы из неиссякаемого источника резервов – молодежи, женщин и беспартийных».

«Советская демократия, – подчеркивал Яковлев, – не только не боится народа, не только не отделяет себя от народа, но обращается к массам трудящихся, предлагая трудящимся выставлять своих кандидатов на заводах, фабриках, в колхозах и совхозах... Неуклонное осуществление Сталинской Конституции и избирательного закона несомненно обеспечит на основе критики недостатков работы Советов и выдвижения в Советы новых людей, улучшение работы Советов снизу доверху».

Идея демократических выборов не вызывала вдохновения у партийных секретарей. Впрочем, она оставляла равнодушными и другие категории деятелей из «широкого» руководящего слоя страны. Как очевидная демонстрация равнодушия, в прениях на сессии прозвучали бессодержательные речи главы правительства Украины Любченко, начальника Главсевморпути Шмидта, председателя ЦИК Грузии Махарадзе.

Один за другим выступавшие говорили о чем угодно, лишь не о главной проблеме. Более привычной для зала риторикой стало заявление вице-президента Академии наук Украины Шлихтера: «Врагам народа удалось проникнуть на ответственейшие участки нашей работы. Мы не сумели разоблачить своевременно всех этих мерзавцев, японо-германских шпионов, диверсантов, троцкистов и прочую сволочь... Никакой пощады врагам народа!»