Владимир Чачин - Король с Арбата

- Сволочь! Сам не отдыхает и нам не дает.

- Прекратить разговоры! Отставить куренье! - Это уже приказ.

Шагаем тихо. Цигарки - в слюну, в кулак.

Нет- нет запахнет гарью. Горелым мясом. Значит, близко деревня. Вдоль дороги попадаются силуэты труб. Один раз отметился во все небо крест. Оказалось, колодезный журавель…

Светает… Какие-то кусты бьют по лицу. Будят. В кустах желанные пустые кузова грузовиков. Словно сквозь вату команда:

- По машинам! Повзводно!

Я не могу влезть в кузов. Женька царапает сапогами по колесу и тоже падает. Нет сил.

- Лезь под колеса… и лежи,- тянет он меня за ремень каски.- Через нас не проедут… Шофер… тоже человек.

Подтягиваюсь под колесо. Рядом улеглась и застыла чья-то трехлинейная винтовка. Наверное, Пончика…

…Хорошо ехать в машине. Каску - на глаза, и пусть ветки по ней шлепают. Языком лизнул петлицы - вода.

Хорошо ехать в машине… Легко ехать в машине. И сам едешь, и ноги сидят… Что-то бьет меня по ногам - нагнулся, ничего не видно…

Проснулся, испухался: а где же винтовка?

Рядом спит кто-то большой, сильный. При толчках долбит каской кабину автомобиля. В коленях у него зажаты три винтовки. В середине длинная, трехлинейная.

Вот и Женька. Рядом трется. Пончика руками к груди прижимает. Спит Пончик.

Опять что-то бьет по ногам. Нагнулся, рассмотрел. Да это же каска. Наверное, Пончика.

Хочу надеть ее на голову Пончика, но Женька хмурится:

- Пусть спит.

Уткнулся Пончик в грязный Женькин карман гимнастерки. Губами во сне вкусно чмокает.

Мне свою винтовку надо. Я тянусь к коленям этого большого, сильного. Женька останавливает:

- Сиди. Разбудишь. Это же Григорий Иванович.

Грузовики въехали в какое-то большое село.

Пошел дождь. Наш батальон расположился на ночлег в душном здании клуба. Отсюда только что ушел на передовую батальон ленинградских комсомольцев-добровольцев. Еще не обстрелянные. На них на всех синие командирские галифе, толстые суконные гимнастерки. Наверное, из лихости свои каски хранят в вещевых мешках, а на головах щегольские пилотки.

Почтительно угостили нас ленинградскими папиросами, шоколадом и, притихшие, ушли в ночь, в дождь.

Мы с Женькой расположились на досках сцены. Один занавес кто-то оторвал. Наверное, на портянки. Другой - всю ночь светил нам наклеенными серебряными звездами.

Нам не спится. Почему-то опять вспомнилась школа, драмкружок и наш первый спектакль «Песнь о купце Калашникове».

- Алеша,- тихо говорит Женька,- помнишь наш спектакль?

…В классе у нас переполох. Готовимся ставить на сцене «Песню о купце Калашникове». Я играю самого купца, Лариска - Алену Дмитриевну, то есть мою жену. Гога - опричника Кирибеевича. Женька - Ивана Грозного. Все остальные ребята в классе - буйную ватагу опричников и толпу.

Женька входит в роль солидно, основательно. Всегда насуплен, сердит, как и подобает царю Ивану Грозному. Даже стал грубить учителям.

Однажды физик его удалил из класса. А жаль. Физик стал нам помогать в создании мультфильма.

В коридоре, на батарейке у окна Женька томился недолго. Открылась дверь третьего «А», и выкатился угрюмый Славик.

До конца урока они сидели рядом на батарейке, и Женька терпеливо внушал Славику, что без дисциплины жить нельзя.

Все это я видел, потому что меня послали за мелом. На минутку подсел к ним, слушаю, как оправдывается Славик.

- Когда все время хороший, то тебя никто не замечает,- зажмуривается Славик,- ну, совсем никто. А вот стоит один раз провиниться, и тебя все сразу ругают. Поняли? - спрашивает Славик.- А вот когда все время не слушаешься, а один раз послушаешься, то тебя вдруг все хвалят. Поняли?

Мы с Женькой переглядываемся: вообще в этом что-то есть.

- Зря ты физика обидел,- говорю я Женьке.- Смотри, как он стал помогать нам.

Женька сокрушенно машет рукой:

- Эх, что там толковать… Ну, исправлюсь… Пособия для его уроков нарисую.

Я вернулся в класс, слушаю физика. Он очень тихий и какой-то приятный. Всегда на нем рубашка с белоснежным воротничком. Как-то очень правильно, красиво завязан галстук. Из-под рукавов - белые манжеты. Возьмет в руки мел, очень аккуратно выписывает на доске формулы. Отойдет, полюбуется и рисует новую букву.

Нам нравится, как он начинает новый урок. Молча расставит на столе разные пособия, потом откроет журнал, достанет спичку, сломает ее и половинку подбрасывает над нашими фамилиями. На чью фамилию упадет спичка, тот выходит к доске. Выходит смело, даже весело. Ведь сейчас новый урок и сегодня отметок не ставят.