Владислав Третьяк: Когда льду жарко…

А сколько легенд окружает имя этого человека, легенд, на поверку оказывающихся чистой правдой! В 1949 году в матче ЦДКА- «Спартак» он один забросил восемь (!) шайб. Его средняя результативность была 2,4 шайбы за игру. Единственный из всех спортсменов, он одновременно являлся капитаном и хоккейной, и футбольной сборных СССР.

В 1952 году, впервые выступая на футбольном олимпийском турнире, наши спортсмены проигрывали югославской сборной со счетом 1:5. Казалось, что теперь можно было сделать? Не с дворовой командой играли - с югославами!- но Бобров и тут не растерялся, он забил один за другим три гола подряд и этим зажег, вдохновил товарищей. Окончательный счет того матча - 5:5. Ну, не легенда ли?

Болельщики старшего поколения говорят, что, когда Бобров выходил на лед, исход любого матча можно было предсказать заранее. Соперники бдительно «сторожили» его, но знаменитый армейский нападающий каждый раз «просачивался» сквозь оборону, как вода сквозь песок. Хитроумно обманывал вратарей, и - шайба в воротах! К его хоккейным ходам никто не мог подобрать ключи - настолько они были нестандартны, хитроумны, настолько совершенно владел он техникой катания, владения шайбой, броска. Бобровские приемы до сих пор находятся на вооружении хоккеистов, но, конечно же, его стиль, характер этих приемов - неповторимы.

Много ярких мгновений пережил Всеволод Михайлович и став тренером. В 1967 году «Спартак», который он тогда тренировал, выбился в чемпионы страны по хоккею, команда возмужала, обрела свой почерк и именно с тех пор она - конкурент ЦСКА в споре за «золото».

Бобров «открыл» для хоккея целую плеяду молодых талантливых игроков, которые затем блистали более десятилетия. Ребята рассказывали, что, когда он уходил из «Спартака», его воспитанники не могли сдержать слез.

Вернусь опять-таки к чисто человеческим качествам Всеволода Михайловича. Вспоминает заслуженный мастер спорта Борис Майоров:

- Он мог расшибиться в лепешку, обить пороги всех учреждений, всех инстанций, если надо помочь игроку - обеспечить его ребенка детским садом или самого путевкой в дом отдыха или квартирой, если тот нуждается в улучшении жилищных условий. Попроси у него взаймы любую сумму денег, и можешь не сомневаться - отказа не будет. Он и не напомнит никогда о долге. Однако превыше всего для него были интересы команды, и тут он вставал на горло собственной доброте. Он безжалостно отчислил двух старых спартаковцев, когда убедился, что иным способом не вернешь их на путь истинный: они не раз подводили команду после тайных попоек.

Я, вратарь, вспоминаю, что Всеволод Михайлович никогда не ругал голкиперов. Как бы плохо страж ворот ни стоял, Бобров не станет бранить его. Скажет только:

- Ну, что же это ты, братец? Что случилось с тобой? Ну, ничего, ничего, не переживай - бывает…

Лично мне по душе такое деликатное отношение к неудаче спортсмена.

Да, ошибки, допущенные хоккеистом, разобрать надо и справедливую оценку за игру поставить надо, но зачем, как это делают некоторые тренеры, опускаться до грубых слов, зачем срывать свою досаду резкими замечаниями, упреками, а порой и угрозами?…

Пользы делу это не принесет, а человека травмировать может.

Валерий Харламов считает, что сила Боброва-тренера заключалась главным образом в том, что ребята испытывали ко всем его рекомендациям и наставлениям безграничное доверие. На авторитет тренера работала в данном случае поистине легендарная слава великого спортсмена.

А Борис Михайлов высказался по этому поводу так: «Он является по своей натуре оптимистом, светлым человеком, и поэтому ему было легко говорить на одном языке с молодежью. В самые трудные минуты матча Бобров мог найти для ребят добрые, оптимистичные слова. Он, как никто, понимал душу спортсмена».

Всеволода Михайловича Боброва уже нет с нами. А так много еще мог сделать…

Сезон закончился, а мои волнения теперь приобрели новую окраску: приближалась пора сдачи вступительных экзаменов. Да, я снова решил стать студентом, вернее- слушателем. Весной 1979 года подал заявление о приеме в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина.

Ни для кого из друзей мое поступление в академию не было неожиданным. Несколько лет я был комсоргом ЦСКА и сборной страны, потом - секретарем партийной организации. На XVII и XVIII Съездах ВЛКСМ избирался членом ЦК комсомола. Мне нравится работать с людьми, быть в гуще общественной жизни, меня интересуют вопросы воспитания гармонично развитой личности.