Владислав Третьяк - Когда льду жарко…

И вот остался только один барьер. Нам нужно было обыграть чемпионов мира с разницей не менее чем в две шайбы, только тогда сборная СССР получила бы золотые награды. Трудно в это поверить, но мы почти не испытывали волнения. К последнему матчу команда полностью обрела себя.

Готовясь к встрече с хозяевами льда, мы настраивали себя только на победу, хотя вслух о хоккее никто старался не говорить. Не хотелось растрачивать попусту нервную энергию. Как-то вечером, сидя в кинозале Дома советской науки и культуры, я поймал себя на мысли, что совершенно не слежу за сюжетом фильма. И хотя мои глаза были устремлены на экран, сам я думал о том, как сыграю в последнем решающем матче. То же самое происходило со всеми… Фильм кончился, в зале зажегся свет. Ребята нехотя вставали из кресел.

- Ну, как кино? - подошел ко мне знакомый журналист.

- Хорошая картина,- на всякий случай ответил я и заспешил к выходу. Не мог же я сказать, что смотрел на экран, а видел на нем наш завтрашний матч. Интересное «кино»…

Говорят, что с игроками сборной Чехословакии, которые на время чемпионата расположились в загородном мотеле, по вечерам беседовал психолог. Это входило в систему предматчевой подготовки. Нам во время чемпионата посчастливилось общаться сразу с тремя «психологами»- народным артистом СССР Евгением Леоновым, популярными артистами эстрады Вадимом Тонковым и Борисом Владимировым. Я не знаю, знаком ли Евгений Павлович Леонов с тонкостями спортивной психологии, но вот то, что он заряжал команду оптимизмом - это точно. Наши беседы продолжались часами. Леонов рассказывал о своей работе на сцене и в кино, мы ему - о хоккее.

- Завидую я вам, ребята,- говорил актер.- Сколько у вас болельщиков! Вот я - народный артист, а разве можно мою популярность сравнить с вашей?

- Можно,- возражали мы ему.- Еще как! А если вы сыграете роль хоккейного тренера, тогда и вовсе всех затмите.

Он смеялся, и мы вместе с ним.

Впрочем, мы не только развлекали друг друга. Для меня, к примеру, эти встречи были еще и очень поучительными. Популярный актер театра и кино много говорил о творческом призвании, о том, что успех в актерском деле невозможен без вдохновения, без того, чтобы не отдать себя творчеству целиком.

- Играть,- говорил Леонов,- значит безмерно тратиться, сжигать себя, оставлять на сцене частицу жизни.

Он не проводил параллелей и аналогий с хоккеем, но мы понимали, что и о хоккее речь шла тоже.

В субботу 13 мая кто-то из ребят увидел Леонова в вестибюле гостиницы с чемоданом.

- Вы что, уезжаете, Евгений Павлович?

- Да вот, пора, в Москве ждут,- со своей обычной, чуть застенчивой улыбкой ответил артист.

- А мы как же?

Наверное, на лицах хоккеистов было написано такое огорчение, что Леонов, потоптавшись минуту у дверей, махнул рукой и зашагал обратно к лифту. Он остался с нами до конца и по праву разделил со сборной радость победы.

Запись из дневника : «14 мая. Воскресенье. Я проснулся в восемь часов тридцать минут. С улицы почти не доносился шум легковых автомобилей - верный признак выходного дня. Приведя себя в порядок, я спустился на второй этаж, где в просторной комнате рядом с рестораном столовалась наша команда. Почти все уже оказались в сборе. Завтракали молча. Я обратил внимание на лица ребят: они были, как бы это сказать, отрешенные, что ли… Или замкнутые. Они таили в себе внутреннюю сосредоточенность, решимость.

Позавтракав, каждый молча вставал и спешил к дверям. Я понимал своих товарищей, потому что и сам испытывал желание побыстрее остаться одному, избежать лишних разговоров. Проглотил свою яичницу с ветчиной и тоже направился к себе в комнату. В коридоре меня догнал наш доктор. «Ты знаешь,- сказал он,-сегодня заболел Сережа Капустин. У него высокая температура».- «Играть не сможет?» Сапроненков с сомнением пожал плечами. Кажется, и сегодня спать ему не довелось: глаза у доктора запали, под ними образовались черные круги…»

…И без дневника я отчетливо помню все подробности этого дня. Он отпечатался в памяти фотографией, на которой видны даже самые мелкие детали. Такие дни в жизни, как подарок.

О том, что на лед не выйдет один из лучших игроков нашей команды Сергей Капустин, я старался не думать. Только констатировал этот факт: плохо, дескать, дело, и все. Что толку терзать себя перед матчем? Лучше совсем не вспоминать о хоккее. Даже на дневной раскатке (мы приехали на каток вчетвером-с Юрзиновым, Пашковым, Лебедевым) я все делал как бы машинально, не думая о том, что вечером этот гигантский зал, похожий на разрезанную пополам бочку, содрогнется от призывного клича пражских болельщиков и на этом вот льду нам предстоит бороться с хозяевами чемпионата за победу.