Гроза Года - Звезда Парижа

- Маркиза въехала в нашу страну в карете, которая ехала за каретой императора, после того как государь пригласил ее в Париж в моем присутствии! - начала горячиться Аглая.

- Тогда у нас остается единственный выход: маркизе следует воспользоваться приглашением императора и обратиться к нему с просьбой, чтобы тот императорским указом назначил ее опекуншей при будущем ребенке. Как только мы получим этот указ, мадам сможет сразу же вступить в права наследования всего имущества своего супруга.

- Благодарю вас, месье, что вы уделили мне внимание и все так подробно разъяснили, - Елена улыбнулась французу, несмотря на ужасное беспокойство, охватившее ее. - Мы дадим вам знать, как только решим этот вопрос.

Поверенный поднялся и откланялся, а дамы остались одни в гостиной.

- Аглая, у меня нет никаких документов. Когда Арман посадил меня в карету, ни он, ни я не думали о документах. Я взяла только бабушкины серьги и немного денег. Он должен был довезти меня до Вены, где живет моя тетя, и оставить там, а сам собирался вернуться ко мне после войны. Этот бой, перед которым мы поженились, спутал все наши планы.

- Конечно, кто среди войны мог вспомнить о документах. Я тебя прекрасно понимаю, но если мы пойдем к императору, нам никакие документы не понадобятся - его указ заменяет любой документ. Нам нужен этот указ, и я знаю, кто нам поможет. Нам нужна помощь императрицы Жозефины.

Аглая тут же написала и отправила в Мальмезон письмо, где просила у императрицы Жозефины разрешения посетить ее, представив маркизу де Сент-Этьен, и стала ждать ответа, а пока со свойственной ей энергичностью принялась за подготовку возобновления своих еженедельных раутов.

- Я всегда принимала по четвергам. Весь Париж это знал, и у меня бывали все, даже члены августейшей семьи. Интересно, насколько уменьшилось мое влияние, пока я отсутствовала? - задумчиво протянула герцогиня. - Впрочем, если августейшая семья обо мне забыла, и наша прекрасная принцесса Полина перестанет ко мне ездить, мои гости больше будут смотреть друг на друга, а не на ее драгоценности и неприлично низкие декольте.

Организационный талант мадам Ней как всегда выручил ее, и спустя всего три дня после ее возвращения дом маршала сиял огнями, а красная ковровая дорожка была постелена на крыльцо, защищая шелковые туфельки приезжающих дам от зимней слякоти. Герцогиня в роскошном платье кремового шелка, сплошь расшитого золотом, где повторяющийся узор из пальмовых листьев был широким на подоле и мелким на лифе и рукавах, стояла на площадке белой мраморной лестницы, принимая гостей. Несмотря на все отговорки, она не позволила Елене остаться в своей спальне, а заставила ее надеть золотистое вечернее платье и стоять рядом с собой. С того места, где они находились, им было видно ярко освещенное крыльцо, и пока гости выходили из экипажа, снимали верхнюю одежду, поднимались по лестнице, Аглая успевала рассказать своей молодой подруге о том, кто сейчас к ним подойдет. Когда гости приближались, хозяйка дома здоровалась и представляла им Елену.

Аглая не потеряла влияния за время своего отсутствия в Париже, ее дом был как всегда полон, и Елена очень старалась, пытаясь запомнить имена гостей, но потом запуталась и сдалась. Слава Богу, раут танцев не предполагал, и она решила быть все время рядом с хозяйкой и, если это будет нужно, спрашивать имена присутствующих у герцогини. Поток гостей уже почти иссяк, когда подъехала роскошная темно-синяя карета, запряженная четверкой белоснежных лошадей.

- Какая честь - и какая морока - к нам прибыла сама принцесса Полина, герцогиня Гвасталльская, - ирония Аглаи относилась к невысокой, но необыкновенно изящной женщине лет тридцати, входившей в широкие стеклянные двери.

Дама сбросила темно-вишневую ротонду, подбитую темным, переливающимся в свете свечей соболем, и осталась в белоснежном шелковом платье с широкими фестонами из валансьенских кружев у очень низкого выреза. Под грудью платье было перехвачено золотым поясом, в звеньях которого сверкали крупные рубины, обрамленные бриллиантами. Такое же колье, серьги и два браслета дополняли туалет, подчеркивая богатство и высокое положение дамы.

Полина Бонапарт полностью заслуживала свое прозвище «Венера»: большие голубовато-серые глаза и пухлые розовые губы украшали овальное лицо с правильными чертами, выдававшими итальянскую кровь, блестящие русые волосы, собранные локонами у лба оттеняли белоснежную кожу. А плечи, руки и грудь, выступающая из неприлично низкого выреза платья, были абсолютно идеальной формы.