Судьба всегда звонит дважды

- Хорошо, я рад. Но ты смотри, без фанатизма. Не переусердствуй.

- Да я хоть после того, как пробегусь, заснуть могу нормально.

- Что, по-прежнему плохо спишь?

- Да так... - морщится сын. - Через раз. То нормально, то... заснуть не могу долго, да и потом...

- Угу, - задумчиво отвечает Артем. - Слышу я, что потом.

- Ты о чем? - вскидывается Бас.

- Разговариваешь во сне, мне через стенку слышно. Иногда стонешь. Иногда кричишь, но... редко.

- Ну... извини. Я не могу это контролировать. Это последствия падения... Пройдет, наверное.

- Сомневаюсь, что это связано с падением, - хмурится Литвинский-старший.

- Почему?!

- По кочану! У меня глаза есть. И вижу, когда человек... ну, хорошо, не человек... а бестолочь, которая именуется моим сыном, не знает, что делать со своей личной жизнью.

- Нет у меня никакого личной жизни! И вообще... много ты понимаешь...

- Да где уж мне! Не понимаю. Но опыт жизненный имею. Послушай меня, сын, - Артем садится рядом с Василием на диван, плечом к плечу. - Тут два варианта. Или ты выбрасываешь ее из своей головы, забываешь, вычеркиваешь. Все, нет ее, она ничего для тебя не значит и точка!

- Если бы я мог, - Бас запускает пальцы в волосы, качает головой. - Нет, не могу.

- Тогда остается второй вариант. Добивайся прощения. Как угодно. В ноги падай, колени целуй. Держи, не отпускай, пока не простит.

- Да с чего ты вообще взял... что мне есть за что просить прощения?!

- А что - нет?

Сын вздыхает.

- Есть. Есть за что, к сожалению, - Бас вдруг прячет лицо в ладонях. И стонет оттуда: - Я такой дураааак... Знал бы ты...

- Да уж могу себе вообразить, - отец обнимает сына за плечи. - Ты тут уже блистал передо мной... гранями своего интеллекта. Представляю, что ты мог наворотить.

- Ты вообще можешь понять, как это трудно?! - Васька даже повышает голос на отца. - Я пробовал, она меня слушать не хочет!

- Я не только понимаю. Я ТОЧНО знаю, как это трудно. Но другого выхода у тебя нет.

- Что значит - "точно знаю"? - Бас удивленно смотрит на родителя. - Ты что... тоже? Вот так вот?.. А потом... прощения просил? Ты?!

- Если бы я этого не сделал, - невесело усмехается Артем, - тебя бы сейчас на свете не было.

- Так это ты... с мамой? Что ты такого натворил?

- Не рассчитывай, что я тебе про это расскажу, - строго хмурит брови отец. - Но одно могу сказать точно - так дальше ты долго не сможешь. Или она тебе не нужна - и ты должен ее забыть. Или она тебе нужна - и ты ее должен добиться.

- Тебе легко говорить...

- Я это один раз сделал. Столько сил положено было... а в результате сын получился... с придурью...

- Но-но, полегче!

- Что это ты расхрабрился?

- Я еще узнаю у мамы, чем ты так накосячил еще до моего рождения, - грозит Бас отцу.

- Она тебе не расскажет, - усмехается Литвинский-старший.

- Спорим?!

- Да иди ты, - беззлобно отмахивается от сына Артем. - Не лезь в дела старших, со своими лучше разберись.

_____________________

Он лежит в темноте комнаты, повернувшись лицом к стене, уткнувшись в нее лбом. Кровать еще та, на которой он спал в детстве, немного коротковата, впритык. Но причина того, что он спит плохо - не в кровати, конечно. В нем самом, внутри.

Правильный вопрос задал ему отец, тот самый, который он сам боялся задать себе. Нужна ли ему Маша? И он позволяет себе вспомнить.

Отчетливо помнит свою первую мысль, когда увидел ее. Она показалась ему нереально красивой, наполненной какой-то... жизненной силой, светом, энергией. Потрясающие глаза, улыбка и... ну да, он же и так уже сознался... грудь. Умная, красивая и самодостаточная. Редкое сочетание, он до этого всегда имел дело с девушками... попроще. И у него тогда ясно оформилась мысль: "У меня такой никогда не будет. Слишком хороша для меня"

Именно об этом он ей и сказал, кстати, вот прямо тогда, в первую их встречу. И про глаза сказал, и про улыбку красивую. И про грудь... про грудь особенно. И про то, что, к его огромному сожалению, вряд ли у них что-то получится. Единственно, что такой смелый спич был произнес по-французски, с целью доказать свое "благородное" происхождение. На Машу его выступление произвело впечатление, он это заметил.

И как их, несмотря ни на что, сразу потянуло друг к другу. По крайней мере, ему так казалось поначалу. Что он ей нравится. Это безумно льстило, но... Куда было девать Аньку? Не мог он ее вот тут же послать к черту и начать ухаживать за Машей?! Не так его воспитали, к сожалению. Да и Маша потом... словно охладела к нему, ее усиленно развлекал Оз. А вот Баса к ней тянуло по-прежнему, Романович это будто чувствовала, они бесконечно с ней ссорились, с каждым разом все сильнее. В конце концов, он решил, что им стоит расстаться.