Белые Врата

- Давай, спасибо. Да и пойдем мы, поздно уже. Эти деятели вроде просохли частично. Завтра авось хоть кто-то катать запросится. Я позвоню, если что.

Он поднимается на второй этаж, в спальню, зарядник у него там. Выдвигает ящик комода, а взгляд падает на фотографию, стоящую на комоде. Арлетт с отцом. Совсем молоденькая, еще студентка, смешная. Такая же тонкая, звонкая, как и сейчас, только волосы длинные. С отцом они очень похожи, просто одно лицо. Тот же резко очерченный нос, узкие губы и пронзительные зеленые глаза.

На время забыв, зачем поднялся сюда, он садится на кровать. Любимый Алькин комплект постельного белья. Кладет зарядник рядом, прячет лицо в ладони, тяжелый выдох в них же. Только вот от собственных мыслей так же легко не спрячешься.

Литвин, в какой момент времени ты стал таким подонком? Ты понимаешь, что собираешься сделать? Собираешься изменить одной женщине с другой.

Слово "измена" до сего момента отсутствовало в его лексиконе. В виду полной ненадобности. Ну а как это назвать иначе, господин психолог? Ведь собирается трахнуть одну женщину в доме, принадлежащем другой? На ее постели, там, где они с Арлетт любили друг друга. Можно, конечно, и на диване в гостиной. Хотя нет, там они тоже... И на ковре перед камином. И на кухонном столе, если уж вспоминать все. После чего у него была несколько дней стойкая нездорово-ржачная реакция на свист закипающего чайника. Черт, да о чем это он?!

В этом доме все принадлежит Арлетт. А он собирается... Всерьез собирается... Накатывает острое желание напиться. Не глинтвейна, а чего-нибудь покрепче. Достает из кармана телефон, и с зарядником в одной руке, и телефоном в другой спускается вниз.

- Ребят, извините. Не то, чтобы я вас выгоняю... Но мне тут позвонили... Нарисовалось срочное дело.

- На ночь глядя? - усмехается Макс. - Да ладно, мы все равно уходим. На завтра все в силе?

- Да.

Литвинский никогда не прячется от проблем. Прямой откровенный взгляд Маше в глаза. Ее губы кривит презрительная усмешка. Она все поняла.

____________

Пока брел под снегопадом по улочкам Тиня, желание напиться пропало. И вдруг захотелось позвонить Альке. Зашел в кафе, долго обсуждал с симпатичной официанткой свой заказ, повеселил ее изрядно, выбрав в наказание себе самое длинное и заковыристое название в меню, которое и выговорить-то смог с пятой попытки, и то - с помощью Ивет, как гласил бейдж на ее объемной груди. Вот, правильно, Литвин, смотреть можно, улыбаться можно. Все остальное - ни-ни, если не хочешь больше себя чувствовать кучей дерьма.

И, в ожидании заказа, поднес к уху телефон.

- Аль, привет.

- Тима?! Привет. Что-то случилось?

Голос хриплый, спросонья. Разбудил. Отчего-то угрызений совести - ноль.

- Ничего не случилось. Просто захотел услышать твой голос.

- Арти? Точно все в порядке?

Откидывает голову назад, прижимаясь затылком к стене, обшитой деревянными панелями, закрывает глаза.

- Точно. Захотел услышать, позвонил. Нельзя?

- Можно, - голос растерянный. Потом интонация меняется. Теплеет. - Я приеду послезавтра, утром. Как договаривались. На несколько дней. Будешь ждать меня?

- Куда я денусь. Конечно.

Ему приносят заказ. То самое заковыристое оказалось вполне нормальным на вид десертом, возможно даже - съедобным. Сейчас проверим. Улыбается официантке, отпивает кофе. Ему полегчало.

________

- Темыч?

- Угу...

- Еще дрыхнешь?

- Нет, уже встал.

Врет, на самом деле. Телефонный звонок Макса его разбудил. Но, если нужно, он будет готов в полчаса.

- Что, просохли наши красавчики?

- Очень частично. Только девки, да и то не все. Но одна особо активная рвется в бой.

- Маша ей в помощь.

- Она не хочет Машу. Она хочет тебя, раз уж ты свободен. Артем, ну ты ж справишься с ней... Покатай девушку, тебе ведь не сложно? Ты ж понимаешь, клиент всегда прав.

- Понимаю, - зевает. - Полчаса у меня есть?

- Думаю, у тебя есть час, - ржет Макс. - Как только я скажу Ленке, что ты согласен... Думаю, ей понадобится время, чтобы подготовиться к встрече с гидом своей мечты.

- Смешно тебе, - вяло огрызается Литвинский. Голова спросонья нифига не работает. Надо в душ, и, желательно, холодный. Чтобы проснуться.

____________

Лена во всем новом, с иголочки. Ослепительно-белая курточка Lacroix со стразами и меховой опушкой на капюшоне, как же без этого? Обтягивающие брючки, тоже белые. Вообще, по мнению Литвинского, белую горнолыжную одежду покупают только самоубийцы - не видно ж человека на снежном склоне. Но, видимо, в данном конкретном случае, жажда красоты пересилила доводы разума. Конкретно пересилила. Накрашена Лена так, словно собралась в ночной клуб, а не на склон. Впрочем, до ее лица Литвину дела не было. Но она ж и кататься не умела, ну совершенно. Его слов и объяснений не слушала, пищала, верещала, цеплялась в него мертвой хваткой. Пару раз умудрилась уронить весящего раза в два больше ее Литвинского, хорошо хоть без последствий, не считая пары миллионов убитых нервных клеток гида. Давно он с такими не работал, ох, давно, отвык. Ну, совершенно безнадежный случай. Вот же удружил Макс...