Уильям Поллак - Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве

"Я собиралась поехать и забрать его в тот же день (это три часа езды), но решила подождать до родительского дня, до выходных. Я хотела посмотреть, не привыкнет ли он и не понравится ли ему в лагере по прошествии нескольких дней,- объяснила Джей. - Я хотела поговорить с ним по телефону, но директор лагеря сказал, что будет лучше, если мы дадим ему справиться самому".

Она забрала Роджера в субботу. "Я никогда не думала, как тяжело ему было провести там целую неделю. Я надеялась, что он сможет что-то извлечь из этого опыта, но я боюсь, что все, что он получил - это только боль от мысли, что, если бы он был девочкой, ему бы не пришлось это терпеть. Я знаю, что отделение может быть болезненным и что порой оно необходимо детям, но у нас оно произошло слишком рано и никто ничего не заметил, даже так называемый эксперт в лице директора лагеря!"

"Я не хочу больше ехать в лагерь,- заявил Роджер.- Я лучше буду где-нибудь тут, пока мама на работе, чем где-то еще".

И Роджер Уотерс, и Джонни Мартин пережили травму преждевременной сепарации - источник их боли из-за разъединенности, и страха стыда. Из всех требований, которые общество предъявляет мальчикам (быть неуязвимыми супергероями, подавлять свою грусть и боль) преждевременная сепарация - наиболее болезненна.

В самом сердце общественных представлений о мальчиках лежит идея о том, что мальчикам надо с раннего возраста стремиться к "мужской автономии" и что даже сейчас это необходимо для здорового психологического развития мальчика.

Как только мальчикам внушат, что находиться радом с матерью - это что-то постыдное, их естественным порывом будет идти за любовью к отцу. Между тем, для некоторых мальчиков мама - это совершенно особенный источник заботы и любви, которую не в состоянии воспроизвести даже самый нежный отец. А у многих мальчиков папы просто нет рядом в нужный момент. Папы часто работают допоздна, перекладывают родительство на маму или просто не могут заниматься эмоциональным развитием сыновей. Многие папы хотели бы принимать участие, но боятся, что это только добавит их сыновьям стыда и неловкости. В последующих главах я еще расскажу о доверительных отношениях отцов и сыновей.

В самом раннем возрасте мальчик может чувствовать себя заброшенным, хотя и не осознавать, что именно он чувствует. А может и осознавать, как одиннадцатилетний Джейк, так описывающий свое раннее детство: "Я чувствовал, что меня оставили на холоде. Я был совсем один и должен был думать о себе сам". Или как пишет семнадцатилетний Д ж л мал: "Мой отец был ревнивым и мог устроить настоящий скандал, если мама меня поддерживала. И, когда мне было пять, уже ни тот, ни другой не вели себя так, как будто они понимали, что со мной происходит, даже если на самом деле понимали".

Такое болезненное отделение от матери, которое сопровождается стыдом, и которое лишь частично может быть компенсировано отцом,- это настоящая катастрофа для эмоциональной жизни мальчика. Его слишком часто яростно защищают и преподносят как естественный процесс, как необходимый шаг от детства к так называемой "здоровой" мужской идентичности. При этом те же самые люди, которые защищают эту практику по отношению к мальчикам, уверены, что такой раскол стал быт трагедией, случись он слишком рано с девочкой.

Этот разрыв отношений, эта травма навсегда оставляет глубокий след в душе мальчиков и мужчин. Чтобы понять, на что это похоже, не нужно далеко ходить за примером, потому что и во взрослой жизни бывают периоды, когда наше сердце разбито,- это драма неразделенной любви. В своей клинической практике я обнаружил, что старание поддерживать в себе мужскую независимость в раннем возрасте является формирующим для психики юношей и мужчин. Этот маленький мальчик не разрывает свою тесную связь с мамой, а наоборот, вечно стремится вернуться к ней, вновь обрести ту "удерживающую" привязанность, которую она дарила ему, связь, которая, он чувствует, никогда не восстановится. Если мальчику дать отделиться в свое время, этого стремления и этой грусти не будет или они будут не такими сильными.

Хотя многие мальчики детсадовского возраста вовсю играют в своего любимого супергероя, увешанные космическим оружием и другими высокотехнологичными игрушками, есть мальчики, которые в это время играют в уголочке вместе с девочками в куклы и маленькие машинки. Когда родители спрашивают меня, "нормально" ли это, я обычно рассказываю им о новаторском исследовании нью-йоркского психоаналитика Джона Росса. Изучая фантазии мальчиков о беременности и родах, Росс обнаружил, что здоровые мальчики - мальчики с ясным осознанием своей принадлежности к мужскому полу - верят, что, как и их матери, они могут забеременеть, выносить ребенка "в животике" и родить. В этом нет ничего удивительного, если мы вспомним, что львиная доля ухода за ребенком, будь то мальчик или девочка, приходится на мать или другую женщину, поэтому совершенно естественно, что в раннем возрасте мальчики идентифицируют себя с ними. А значит, совершенно нечему удивляться, если вы видите маленького мальчика, играющего с куклами или даже надевающего мамино платье. Беспокоиться следует только в том случае, если такое поведение сохраняется после 5-6 лет.