Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Поскольку доказательства его вины были слишком убедительными, чтобы всерьез надеяться на оправдание, он затеял побег из заточения. Так случилось, что у надзирателя была красавица-дочь, и Алюи вскоре понял, что у нее доброе сердце. Он попытался использовать ее в своих целях, и ему это удалось. Девица, не зная, что он женат, воспылала к нему страстью и великодушно снабдила его средствами побега. Просидев в тюрьме почти год, он вырвался на свободу, сообщив бедной девушке, что уже женат, и оставив ее в одиночестве горевать оттого, что ее сердце было отдано неблагодарному проходимцу.

Он покинул Марсель, не имея обуви и приличной одежды, но в одном из ближайших городов жена снабдила его деньгами и платьем. Затем они добрались до Брюсселя, где добились известности благодаря своей исключительной наглости. Алюи снял дом, оборудовал великолепную лабораторию и объявил, что знает секрет трансмутации. Напрасно месье Персель, зять Лагле дю Френуа, живший в этом городе, разоблачал вздорность претензий Алюи и выставлял его невежественным самозванцем: люди не верили ему. Они верили алхимику на слово и осаждали двери его дома, чтобы стать удивленными свидетелями ловкого обмана, посредством которого он «превращал» железные гвозди в золото и серебро. Один богатый greffier202 заплатил ему крупную сумму за обучение «искусству», и Алюи давал ему уроки, обучая азам химии. Секретарь суда усердно занимался целый год и обнаружил, что его учитель — мошенник. Он потребовал вернуть деньги, но Алюи не желал с ними расставаться, и в гражданском суде провинции было возбуждено дело. В это время, однако, секретарь суда внезапно умер. Ходили слухи, что он был отравлен своим должником во избежание выплаты долга. Это вызвало в городе такое недовольство, что Алюи, который, возможно, и не был повинен в данном преступлении, все же не решился остаться в Брюсселе и храбро встретить опасность. Ночью он тайно покинул город и удалился в Париж. С этого момента его следы теряются. Больше о нем ничего не известно, но Лагле дю Френуа предполагает, что он закончил свои дни в какой-нибудь мрачной темнице, в которую был брошен за фальшивомонетничество или иные противозаконные деяния.

Этот авантюрист был птицей более высокого полета, чем предыдущий, и играл значительную роль при дворе Людовика XV. Он заявлял, что владеет эликсиром жизни, с помощью которого может продлевать жизнь до столетий, и не разубеждал тех, кто считал, что ему самому уже более двух тысяч лет. Он разделял многие воззрения розенкрейцеров, похвалялся общением с сильфами и саламандрами, а также своей способностью извлекать алмазы из недр земли и жемчужины из морских глубин посредством заклинаний. Он не приписывал себе открытие философского камня, но посвящал столько времени алхимическим опытам, что, по общему убеждению, был именно тем человеком, который должен сей камень, если тот существует или может быть создан, найти.

Никто так никогда и не узнал, как его звали в действительности и в какой стране он родился203. Одни, ссылаясь на иудейские черты его красивого лица, считали его Вечным жидом, другие заявляли, что он является отпрыском арабской княжны, а его отец — саламандра, тогда как третьи, более рассудительные, утверждали, что он сын португальского еврея, осевшего в Бордо. Его жульническая карьера началась в Германии, где он с изрядной выгодой для себя торговал эликсиром вечной молодости. Порцию сего снадобья приобрел маршал де Бель-Иль, который был так очарован умом, образованностью и хорошими манерами шарлатана и настолько убежден в справедливости его абсурднейших притязаний, что убедил его поселиться в Париже. Под покровительством маршала он стал посещать столичные светские рауты. Все восхищались таинственным незнакомцем, которому, согласно одной из гипотез относительно даты его рождения, было около семидесяти лет и который при этом выглядел самое большее на сорок пять. Его непринужденная самоуверенность вводила в заблуждение большинство людей. Его претензия на мафусаилов век была естественным поводом для каверзных вопросов о внешности, жизни и кулуарных беседах великих людей прошлого, но у него на все был готов ответ. Многие, кто задавал ему вопросы, чтобы поймать его на неточности и осмеять, были обескуражены его присутствием духа, его быстрыми ответами и поразительной исторической достоверностью сообщаемых им сведений. Для придания своей персоне еще большей таинственности он скрывал от всех источник своих доходов. Он одевался с отменным вкусом, щеголял бриллиантами на шляпе, на пальцах и в пряжках на обуви и иногда делал в высшей степени дорогие подарки придворным дамам. Многие подозревали, что он — шпион на службе у английского кабинета министров, но не было ни малейших доказательств в поддержку этого обвинения. Король относился к нему с явной благосклонностью, часто часами совещался с ним наедине и никому не дозволял говорить о нем пренебрежительно. Вольтер постоянно высмеивал его. В одном из писем к королю Пруссии он называет его «un comte pour rire»204 и утверждает, что тот приписывал себе участие в обеде отцов церкви во время Трентского собора!205