Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Помимо Дельрио, подобные истории об этом философе рассказывают и другие авторы. В те времена люди охотно верили выдумкам о магии и колдовстве; и неудивительно, что, когда, как в случае с Агриппой, тот, кого считали волшебником, объявлял себя таковым и требовал веры в творимые им чудеса, современники признавали правомочность его притязаний. Подобные заявления были опасной похвальбой, которая порой доводила ее автора до костра или виселицы и потому считалась не лишенной основания. Пауль Йовий в своей книге «Eulogia Doctorum Virorum»156 пишет, что Агриппу повсюду сопровождал бес в обличье крупного черного пса. Томас Нэш157 в «Приключениях Джека Уилтона» сообщает, что по просьбе лорда Суррея, Эразма и ряда других ученых мужей Агриппа вызвал с того света множество великих философов древности. Среди таковых был Туллий, которого он заставил вновь произнести его знаменитое обращение к Росцию158. Кроме того, когда лорд Суррей был в Германии, Агриппа с помощью волшебного зеркала продемонстрировал ему достоверное изображение дамы его сердца, прекрасной Джеральдины, сидящей на кушетке и оплакивающей отсутствие возлюбленного. Лорд Суррей зафиксировал точное время демонстрации и позднее подтвердил, что в ту минуту его пассия действительно это делала. Лорду Томасу Кромвелю Агриппа продемонстрировал короля Генриха VIII, охотящегося в Виндзор-парке в окружении главных лордов его двора, а чтобы угодить императору Карлу V, он вызвал из могилы царей Давида и Соломона.

Ноде в «Защите великих людей, обвиняемых в колдовстве» предпринимает титанические усилия, дабы очистить Агриппу от инсинуаций Дельрио, Пауля Йовия и прочих невежественных и предубежденных писак. Во времена Ноде подобные истории требовали опровержения, сегодня же от них можно с уверенностью отмахнуться из-за их абсурдности. А тот факт, что они приписывались человеку, заявлявшему о своей способности превращать железо в золото путем приказа и написавшему труд о подвластной ему магии, вовсе не является удивительным.

Этот философ, которого Ноде назвал «зенитом и восходящим солнцем всех алхимиков», родился в местечке Айнзидельн, неподалеку от Цюриха, в 1493 году. Его настоящая фамилия была Гогенгейм, к которой, по его собственным словам, была спереди приставлена данная при крещении цепочка имен Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс. Последнее из них он выбрал себе в качестве общего имени, когда был еще ребенком, и в течение жизни сделал его одним из наиболее прославленных в анналах своего времени. Его отец был доктором и учил сына своему ремеслу. Последний был способным учеником и делал большие успехи. Однажды к нему в руки случайно попал труд Исаака Голландского, и с тех пор его охватила мания поисков философского камня. Отныне все его мысли были посвящены металлургии, и он совершил путешествие в Швецию, чтобы посетить рудники этой страны и исследовать руды, все еще залегающие в недрах земли. Он также нанес визит в Шпангеймский монастырь и встретился с Тритемием, который обучил его алхимическим приемам. Продолжив путешествие, Парацельс через Пруссию и Австрию проследовал в Турцию, Египет и Татарию, а прибыв оттуда в Константинополь, освоил, по его собственному утверждению, искусство превращения металлов и овладел elixir vitae. После этого он стал врачом в родной Швейцарии, в Цюрихе, и принялся писать труды по алхимии и медицине, немедленно привлекшие внимание Европы. Их крайняя непонятность не мешала их славе: похоже, что чем меньше этого автора понимали, тем больше демонологи, фанатики и охотники за философским камнем его ценили. Благодаря нескольким предложенным им и оказавшимся удачными способам лечения болезней посредством ртути и опия — лекарств, бесцеремонно забракованных его собратьями по профессии, — его известность как алхимика подкреплялась высокой репутацией врача. В 1526 году он был избран профессором медицины и натурфилософии Базельского университета, и его лекции привлекали огромное количество студентов. Он осуждал сочинения всех прежних медиков как имеющие свойство вводить читателя в заблуждение и однажды публично сжег труды Галена159 и Авиценны, назвав их шарлатанами и самозванцами. В присутствии восхищенной и вместе с тем озадаченной толпы, собравшейся посмотреть на эту церемонию, он воскликнул, что в его шнурках больше знания, чем в сочинениях данных врачей. Продолжая в том же духе, он изрек, что все университеты мира полны невежественных знахарей, но он, Парацельс, преисполнен мудрости. «Вы все будете следовать моей новой системе, — говорил он, яростно жестикулируя. — Авиценна, Гален, Разес, Монтаньяна, Меме — вы все последуете за мной! Профессора Парижа, Монпелье, Германии, Кёльна и Вены и вы, живущие на берегах Рейна и Дуная, вы, обитатели морских островов, а также вы, итальянцы, далматинцы, афиняне, арабы, иудеи, — все вы последуете моим доктринам, ибо я — царь медицины!»