Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Сэр Томас Овербери, ранее охотно содействовавший своему патрону в его любовной связи с графиней Эссекс, очевидно, считал, что женитьба на столь одиозной женщине может затормозить карьеру оного. По этой причине он использовал весь свой авторитет и все свое красноречие, дабы отговорить Рочестера от данного шага, но тот — человек столь же безудержных страстей, как и графиня, — не собирался менять свои планы. Как-то раз, когда Овербери и виконт прогуливались по галерее Уайтхолла579, кто-то нечаянно услышал, как Овербери сказал: «Ну что ж, милорд, если вы действительно женитесь на этой гнусной женщине, то погубите свою честь и самого себя. Вы никогда не сделаете этого по моему совету или с моего согласия; а если сделаете, пеняйте на себя». Разъяренный Рочестер отскочил в сторону и клятвенно воскликнул: «Я с вами за это расквитаюсь!» Эти слова были смертным приговором несчастному Овербери. Он смертельно ранил гордость Рочестера, когда, пытаясь обуздать жгучие страсти бездушного, распутного и безрассудного человека, намекнул, что его (Овербери) стараниями тот может оказаться в опале у короля.

Об опрометчивых увещеваниях Овербери стало известно графине, и она тоже поклялась беспощадно ему отомстить. Однако виконт и графиня с дьявольским лицемерием скрывали свои намерения, и Овербери по ходатайству Рочестера был назначен послом в России. Эта кажущаяся благосклонность была всего лишь первым этапом хорошо продуманного смертельного заговора. Рочестер, делая вид, что искренне печется об интересах Овербери, посоветовал ему отказаться от назначения, которое, по его словам, было не более чем уловкой с целью отделаться от него. Одновременно он пообещал уладить любые неприятные последствия отказа. Овербери попал в западню и отказался от поста. Иаков, оскорбившись, немедленно велел заточить его в Тауэр.

Теперь, когда Овербери был за решеткой, у его врагов появилась возможность приступить к осуществлению второй стадии заговора. Для начала Рочестер, использовав свое влияние при дворе, добился смещения тогдашнего коменданта Тауэра и назначения на этот пост одного из преданных ему людей, сэра Джарвиса Элвеса. Эта креатура была лишь одним из необходимых орудий мести; второе было найдено в лице Ричарда Уэстона — человека, который прежде был продавцом в аптеке. Он был назначен надзирателем и по долгу службы напрямую контактировал с Овербери. Пока все шло по заранее намеченному плану.

Тем временем коварный Рочестер слал Овербери письма, исполненные, казалось, самого искреннего дружелюбия, в которых призывал его терпеливо сносить лишения и обещал, что тюремное заключение будет непродолжительным благодаря тем усилиям, что прилагают его друзья, дабы умерить недовольство короля. В подтверждение мнимого сочувствия он сопровождал письма подарками — кондитерскими изделиями и другими деликатесами, достать которые в Тауэре было невозможно. Все эти кушанья были отравлены. Время от времени внешне такие же, но не отравленные подношения доставлялись для самого сэра Джарвиса Элвеса и распознавались по отсутствию сопроводительных писем; до несчастного узника эти посылки не доходили. Доставкой отравленной еды занималась женщина по фамилии Тёрнер, которая ранее содержала публичный дом и не раз предоставляла его для преступных свиданий Рочестера с леди Эссекс. Еда отравлялась доктором Форменом — «предсказателем будущего» из Ламбета — и ассистировавшим ему аптекарем Франклином. Оба они знали, для чего эти яды предназначены, и использовали все свое умение, подмешивая их к кондитерским изделиям и прочим кушаньям в количествах настолько малых, насколько это было необходимо для того, чтобы постепенно подтачивать организм жертвы. Миссис Тёрнер регулярно относила посылки с отравой надзирателю, а тот передавал их Овербери. Отравлялась не только еда, но и питье. К соли подмешивали мышьяк, а к перцу — шпанских мушек580. Все это время здоровье заключенного заметно ухудшалось. С каждым днем он все больше ослабевал и с болезненным аппетитом требовал сладкого и желе. Рочестер продолжал ему «сочувствовать» и предвосхищал все его запросы такого рода, посылая ему в изобилии всевозможные сласти, а иногда — куропаток, другую дичь и поросят. Миссис Тёрнер подмешивала к соусу для дичи большое количество шпанских мушек и отравляла свинину ляписом581. Как выяснилось на судебном процессе, отравы, которую Овербери принял таким образом за все время, хватило бы для умерщвления двадцати человек; но у него был крепкий организм, и он выжил. Франклин, аптекарь, признался, что он и доктор Формен применяли семь различных ядов, а именно: концентрированную азотную кислоту, мышьяк, ртуть, истолченные алмазы, ляпис, измельченных ядовитых пауков и шпанских мушек. Овербери держался так долго, что Рочестер начал терять терпение и в одном из писем к леди Эссекс выразил удивление тем, что тот все еще жив. Леди Эссекс тотчас отправила надзирателю приказ немедленно кончать с узником. Овербери все это время подозревал о предательстве, хотя, по-видимому, не догадывался, что его отравляют. Он, похоже, думал лишь о том, что его враги хотят, чтобы он оставался в тюрьме пожизненно, и ради этого еще сильнее настраивают против него короля. В одном из писем к Рочестеру он пригрозил виконту тем, что, если его вскоре не освободят, он сделает всю подноготную адресата достоянием гласности. Он писал: «Вы и я скоро предстанем перед открытым судом иной, не юридической природы… Не доводите меня до крайности, дабы я не сказал нечто такое, в чем и мне и вам следует каяться… Останусь ли я жив или умру, ваш позор не умрет никогда; о нем будут помнить всегда, и вы будете одиознейшей личностью среди живых… Весьма удивлюсь, если вы проигнорируете того, кому известны все ваши тайны такого свойства… Не тот ли это случай, когда общие секреты таят в себе общую опасность?»