Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

По навету Робинсона-младшего было арестовано много людей, а его самого водили по церквам, дабы он показал сопровождающим его судебным исполнителям колдуний, которых видел в амбаре. Всего было брошено в тюрьму около двадцати человек, восьмерых из которых, включая матушку Дикенсон, на основании одних лишь голословных показаний приговорили к смерти и казнили. Ни один из негодяев, состряпавших клеветническую басню, так и не был привлечен к суду, а Робинсон-старший изрядно поправил свое финансовое положение, шантажируя тех, кто был достаточно богат, чтобы откупиться от «разоблачения».

Среди того человеческого мусора, что обрел известность и процветание во время долгой гражданской войны544, самым известным следователем по делам лиц, обвиняемых в ведовстве545, был Мэтью Хопкинс. Этот выскочка в 1644 году жил в городке Мэннингтри, графство Эссекс, и сделался весьма видной фигурой, обнаружив на телах нескольких несчастных «ведьм» «печать дьявола». Похоже, что репутация, которую он при этом снискал своей сноровкой, придала ему уверенности и энергии. Прошло совсем немного времени, и каждый раз, когда по Эссексу шла молва о какой-нибудь новой ведьме, можно было не сомневаться, что Мэтью Хопкинс уже прибыл по нужному адресу и помогает судьям своими познаниями о «подобной сволочи», как он называл подозреваемых. Наконец его авторитет возрос настолько, что он присвоил себе титул «Генеральный охотник за ведьмами» и отправился в путешествие по графствам Норфолк, Эссекс, Хантингдон и Суссекс с единственной целью — разоблачать ведьм. За год Хопкинс отправил на костер шестьдесят несчастных. Для распознавания ведьм следователь обычно прибегал к испытанию на плавучесть, за которое так горячо ратует в своей «Демонологии» король Иаков. Руки и ноги подозреваемых крестообразно связывали друг с другом: большой палец правой руки привязывали к большому пальцу левой ноги, и наоборот. Затем их заворачивали в большую простыню или попону и клали спиной на поверхность пруда или реки. Если они тонули, их друзьям и родственникам оставалось утешаться их невиновностью, но это был их конец; если же они держались на воде, что обычно происходило, если их клали на нее аккуратно, это также был их конец, поскольку их признавали виновными в ведовстве и сжигали.

Другое испытание состояло в том, что подозреваемых заставляли читать наизусть «Отче наш» и «Символ веры»546. Утверждали, что ни одна ведьма не способна сделать это правильно. Если испытуемая пропускала или невнятно произносила хоть одно слово, что в ее эмоциональном состоянии было вполне естественно, ее считали виновной. Считалось, что ведьмы не могут проливать больше трех слез, причем только из левого глаза. Так сознание многими людьми своей невиновности, дававшее им силы переносить незаслуженную пытку, не дрогнув, истолковывалось беспощадными истязателями как доказательство вины. В ряде приходов применялся тест, заключавшийся в сравнении весов обвиняемой и церковной Библии. Если женщина, заподозренная в ведовстве, оказывалась тяжелее, ее отпускали на свободу. Профессиональным охотникам за ведьмами такой образ действий казался чересчур гуманным. Хопкинс всегда настаивал на том, что самыми законными следственными приемами являются испытание на нечувствительность с помощью булавки и тест на плавучесть.

Следователь имел обыкновение путешествовать по графствам как важная персона: сопровождаемый двумя ассистентами, он всегда останавливался на самом богатом постоялом дворе и всегда за счет местных властей. Хопкинс включал в стоимость своих услуг двадцать шиллингов с города, совокупные расходы на проживание в нем и сбор за проезд туда и обратно. Все это он требовал независимо от того, обнаруживал ведьм или нет. Если «охота» завершалась успешно и выносился один или несколько смертных приговоров, он взимал еще по двадцать шиллингов за каждого казнимого. Неизменный коммерческий успех позорного промысла, продолжавшегося около трех лет, сделал Хопкинса столь надменным и алчным, что он стал ненавистен людям всякого звания. Преподобный м-р Гол, священник из Хьютона, Хантингдоншир, написал памфлет, где подверг его притязания уничтожающей критике и назвал его обыкновенным докучливым шарлатаном. В ответ Хопкинс отправил хьютонским властям гневное письмо, в котором заявил о своем намерении посетить их город, но поинтересовался, много ли в нем найдется таких же ярых приверженцев ведовства, как м-р Гол, и готовы ли отцы города принять его с обычным гостеприимством, буде он окажет им столь великую честь. Угрозы ради он добавил, что если он не встретит должного приема, то «вообще проигнорирует их графство и отправится туда, где сможет заниматься своим ремеслом и карать не только самовластно, но и удостаиваясь благодарности и вознаграждения за труды». Администрацию Хьютона сия страшная угроза оставить ее в покое не слишком встревожила. Она весьма мудро не уделила внимания ни самому следователю, ни его посланию.