Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Пора, однако, вернуться к Иакову VI, который по праву разделил с папой Иннокентием, Шпренгером, Боденом и Мэтью Хопкинсом сомнительную славу главного врага и главного же поощрителя ведовства в одном лице. В конце XVI века многие ученые мужи как на континенте, так и на Британских островах старались освободить массовое сознание от иллюзий по этой части. Из них наиболее знамениты Вир (Германия), Пьетро д’Апоне (Италия) и Реджинальд Скот (Англия). Их труды привлекли внимание фанатичного Иакова, который, помня невольно вырвавшийся у дьявола комплимент своим достоинствам борца со злом, был полон решимости и впредь оставаться «его самым опасным противником». В 1597 году он опубликовал в Эдинбурге свой знаменитый трактат по демонологии. Цель его написания можно уяснить из следующего отрывка предисловия. «Ужасающее обилие, — пишет король, — в наше время и в нашей стране сих мерзостных рабов дьявола — ведьм и ведунов — подвигнуло меня, возлюбленный читатель, на сочинение нижеследующего трактата, увидевшего свет никоим образом, уверяю, не ради демонстрации моих собственных учености и изобретательности, но единственно из осознания необходимости разрешить, насколько сие в моих силах, сомнения многих в том, что означенные нападки Cатаны действительно имеют место быть и что орудия их осуществления достойны самой суровой кары. Тем самым я стремлюсь опровергнуть окаянные суждения главным образом двух современных авторов. Первый из оных, англичанин Скот, не стыдится оспаривать в своей книге реальность такого явления, как ведовство, и тем самым разделяет заблуждение древних саддукеев541, отрицавших существование духов. Второй, германский врач Вир, издал публичное оправдание всевозможных приверженцев чернокнижия, дозволяющее им безнаказанно творить злодеяния и со всей очевидностью изобличающее автора как одного из представителей сего ремесла». В другой части данного трактата, написанного в форме диалога, чтобы «сделать его более приятным и доступным», автор сообщает: «Ведьм дóлжно предавать смерти согласно закону Божьему, равно как и гражданскому, имперскому и внутригосударственному праву всех христианских стран, поелику сохранять жизнь тем и не разить тех, кого Господь велит разить, столь сурово карая за столь отвратительное богоотступничество, для судьи означает не только нарушать закон, но и совершать, бесспорно, не менее тяжкий грех, нежели тот, что взял на душу Саул, пощадив Агага542». Король также полагает, что это преступление настолько ужасно, что считать его совершение доказанным можно на основании неприемлемых в делах о других преступлениях свидетельских показаний малолетних детей, не понимающих сущности присяги, и лиц, имеющих дурную репутацию; но, чтобы за преступление, в делах о котором так трудно выносить оправдательный приговор, не осуждали невинных, он рекомендует всякий раз прибегать к ордалиям. Он пишет: «Можно пользоваться двумя надежными приемами: первый — суть нахождение предположительно дьявольской меты и испытание ее на нечувствительность, а второй — плавание связанных ведьм по воде, ибо, как в том случае, когда убийца, вина коего еще не доказана, в любое время после совершения злодеяния прикасается к убиенному и из тела оного начинает хлестать кровь, как бы взывающая к небесам об отмщении (знак свыше, отведенный Всевышним для изобличения повинных в сем чудовищном преступлении), так и здесь Господу было угодно (дабы люди могли распознавать гнусных ведьм), чтобы вода отказывалась принимать в свои глубины тех, кто отряхнул с себя священную воду крещения и тем самым добровольно отказался от сего блага. Сие вернее, нежели полагаться на то, что очи ведьм проливают слезы (угрожайте им и пытайте их, как заблагорассудится), когда они впервые раскаиваются (Бог не дозволяет им тайно упорствовать в столь ужасном злодеянии), ибо они, особливо женщины, могут в иных случаях лить слезы по малейшему поводу, когда им вздумается, что роднит их с крокодилами и не свидетельствует о раскаянии».

Если уж такие доктрины открыто пропагандировались первым человеком королевства, который, излагая их, не насиловал общественное мнение, а потакал оному, то неудивительно, что прискорбное заблуждение набирало силу и ширилось, пока охота на ведьм и ведунов не приобрела масштаб национальной эпидемии. Репутацию, которой король лишился, убоявшись обнаженного меча, он с лихвой компенсировал отвагой на ниве дьяволоборчества. Пресвитерианская церковь Шотландии была ему в этом самой рьяной помощницей, особенно в те периоды затишья, когда она не ссорилась с ним по вопросам религии и исключительных прав.