Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Сеансы проводились следующим образом. В центре салона устанавливался яйцевидный сосуд максимальным диаметром четыре и глубиной один фут. В него клали несколько наполненных магнетизированной водой и надежно закупоренных бутылок из-под вина, которые располагали по радиусам, горлышками наружу. Затем в сосуд наливали ровно столько воды, чтобы она накрыла бутылки, и время от времени подбрасывали туда железные опилки для усиления магнетического эффекта. Потом сосуд накрывали железной крышкой со множеством сквозных отверстий; полученная конструкция называлась baquet294. Изо всех отверстий торчали длинные, подвижно закрепленные железные прутья, которые пациентам надлежало прикладывать к частям тела, пораженным болезнью. Пациенты, рассаженные вокруг baquet, брались за руки и как можно сильнее сжимали колени, чтобы облегчить перетекание магнетического флюида от одного больного к другому.

Далее в салон входили помощники магнетизера (как правило, сильные и красивые молодые люди), задачей которых было вливание в пациентов свежих потоков чудотворного флюида из кончиков пальцев. Они обхватывали колени подопечных своими собственными и поглаживали их вдоль позвоночника и нервных волокон, слегка нажимая дамам на грудь и смущая их пристальными магнетизирующими взглядами! Все это делалось в гробовой тишине, если не считать нескольких неистовых пассажей, исполняемых на губной гармонике или фортепьяно, или мелодичного голоса невидимого оперного певца, которые звучали с большими промежутками, плавно усиливаясь и затухая. Постепенно щеки женщин краснели, их воображение распалялось, и то у одной, то у другой начинались судороги. Одни рыдали и рвали на себе волосы, другие смеялись до слез, а третьи орали, визжали и выли до полной потери сознания.

Это был переломный момент. В самом разгаре всеобщего исступления появлялся главный чудотворец, размахивавший, как Просперо, волшебной палочкой. Одетый в расшитый золотыми цветами сиреневый шелковый халат, он торжественной поступью входил в комнату, держа в руке белый магнетический прут. Тех, кто все еще был в сознании, он буравил грозным взглядом, и припадки ослабевали. Находившихся в бессознательном состоянии он постукивал руками по бровям и вдоль позвоночника, длинным белым прутом чертил у них на груди и животе различные фигуры, и они приходили в себя. Пациенты успокаивались, подтверждали действенность его метода, а когда он проводил перед ними прутом или пальцами, говорили, что чувствуют проходящие через их тела потоки холода или тепла соответственно.

«Сенсация, — пишет месье Дюпоте, — которую произвели в Париже опыты Месмера, не поддается описанию. Ни один предмет теологических диспутов эпохи раннего католицизма не вызывал столь ожесточенных разногласий». Оппоненты Месмера не признавали его открытие: одни называли его шарлатаном, другие — глупцом, а третьи, одним из которых был аббат Фиар, — человеком, который продал душу дьяволу! Его сторонники были столь же неумеренны в восхвалении, сколь его противники — в осуждении. Париж наводнили памфлеты о месмеризме, мнения авторов которых разделились примерно поровну. Новая система была благосклонно встречена королевой и стала излюбленной темой светских бесед.

Следуя совету месье Делона, Месмер обратился в медицинское отделение Парижской академии наук с прошением о проверке его доктрины. Он предложил отобрать двадцать четыре пациента, половину которых он подверг бы лечению магнетизмом, оставив другую половину ученым мужам, которые применили бы к больным старые, проверенные методы врачевания. Согласно сделанной им оговорке, во избежание разногласий наблюдать за ходом экспериментов должны были назначенные властями люди без медицинского образования, в задачу которых входила бы не научная классификация его методики, а оценка ее эффективности. Академия сочла данное ограничение неприемлемым, и предложение Месмера было отклонено.

Тогда он написал Марии Антуанетте, рассчитывая с ее помощью добиться для себя правительственной протекции. В письме он изъявил желание стать обладателем замка с прилегающими землями и солидного годового дохода, что позволило бы ему продолжить опыты, не опасаясь преследования со стороны недоброжелателей. Аргументируя свои притязания, он ссылался на то, что поддержка людей науки — долг всякого уважающего себя правительства, и выражал опасение, что при отсутствии поощрения со стороны французских властей обстоятельства вынудят его продать великое открытие какой-нибудь другой стране, которая оценит его по достоинству. «Для Вашего Величества, — писал Месмер, — четыреста или пятьсот тысяч франков, истраченных на доброе дело, ничто по сравнению с благоденствием и счастьем ваших подданных. Мое открытие следовало бы принять и вознаградить с щедростью, достойной монарха, подданным которого я стану». Правительство предложило ему пенсию в двадцать тысяч франков и орден св. Михаила, если он сообщит какое-либо из сделанных им открытий в области медицины врачам, назначенным королем. Последний пункт этого предложения Месмеру не понравился. Он боялся, что отчет, который медики представят королю, будет для него неблагоприятным, и внезапно прервал переговоры, заявив, что деньги для него не главное и что он хочет, чтобы правительство признало его открытие сразу. Затем он в порыве раздражения уехал в Спа якобы для лечения тамошними минеральными водами.