Чарльз Маккей Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

После страшного пожара в Лондоне, который, как пишет Лилли, он предсказал, его вызвали на заседание комитета палаты общин, назначенного для выяснения причин катастрофы. Свою изданную в 1651 году книгу «Монархия или не монархия» он снабдил загадочной вкладной иллюстрацией, на одной стороне которой были изображены одетые в саваны люди, копающие могилы, а на другой — большой город, объятый пламенем. После пожара какой-то премудрый законодатель вспомнил о книге Лилли и поделился своими соображениями с остальными членами комитета, в результате чего было решено послать за астрологом. Когда Лилли появился в зале заседаний, сэр Роберт Брук сообщил ему причину вызова и призвал его рассказать все, что ему известно. Тщеславному Лилли была предоставлена редкая возможность похвастаться своими способностями, и он произнес длинный панегирик себе и своей «науке». Он сказал, что после казни Карла I его чрезвычайно заинтересовала дальнейшая судьба парламента и нации в целом. Это побудило его обратиться к звездам, которые удовлетворили его любопытство. Следуя примеру многих мудрых философов, он облек полученный сигнал в лишенные каких бы то ни было комментариев эмблемы и тайные знаки, понятные только образованным людям и недоступные пониманию простолюдинов.

«Вы знали, в каком году произойдет пожар?» — спросил его один из членов палаты. «Нет, — ответил Лилли, — такие подробности меня не интересовали». Посовещавшись, парламентарии сочли дальнейший допрос астролога пустой тратой времени, и ему со всей возможной любезностью было разрешено удалиться.

Чтобы показать, каким вздором Лилли пудрил людям мозги, достаточно привести здесь его самодовольное толкование одного из предсказаний. «В 1588 году, — пишет он, — появилось одно напечатанное греческими буквами пророчество, со всей определенностью сообщавшее о бедствиях, которые должны были постичь Англию с 1641 по 1660 год». Оно заканчивалось следующими словами: «А после него придут ужасный мертвец и царственный Г благороднейшего рода в мире. Последний станет королем, наставит Англию на путь истинный и искоренит всякую ересь». Лилли объясняет эту бессмыслицу следующим образом:

«Во время появления пророчества имели место убийства монахов, следовательно мертвец — это лорд и генерал Монк254. Царственный Г или C [гамма, будучи третьей буквой греческого алфавита, соответствует в этом смысле букве С латинского алфавита] — это Карл II255, который по своему происхождению может считаться отпрыском благороднейшего рода в мире».

Во Франции и Германии астрологи получили даже бóльшую поддержку, чем в Англии. На заре средневековья Карл Великий и его преемники притесняли их наравне с колдунами. Людовик XI, этот самый суеверный из королей, держал их в большом количестве при дворе, а Екатерина Медичи, эта самая суеверная из королев, едва ли приняла хоть одно важное решение без консультации с ними. Она поощряла главным образом своих соотечественников, и в ее царствование Франция кишела итальянскими колдунами, некромантами и всевозможными предсказателями. Но виднейшим астрологом того времени был, бесспорно, прославленный Нострадамус, врач ее мужа-короля Генриха II. Он родился в 1503 году в прованском городке Сен-Реми, где его отец был нотариусом. По-настоящему он прославился лишь в более чем пятидесятилетнем возрасте, когда его знаменитые «Центурии256» — сборник малопонятных стихотворений — начали привлекать к себе внимание. В 1556 году они получили столь широкую огласку, что Генрих II решил взять столь способного человека к себе в услужение и назначил его своим лейб-медиком257. В биографической справке, предваряющей его «Правдивые центурии», изданные в Амстердаме в 1668 году, сообщается, что он часто беседовал с королем о тайнах будущего и, помимо обычного жалованья за врачебный уход, получал от него в награду много ценных подарков. После смерти Генриха он удалился в родной город, где в 1564 году его посетил Карл IX. Этот монарх столь благоговейно отнесся к его необычайной осведомленности о том, что должно было произойти как во Франции, так и в остальном мире в течение грядущих столетий, что сделал его государственным советником и личным врачом, имевшим массу побочных привилегий. «В общем, — продолжает его биограф, — я был бы чересчур многословен, вздумай перечислить здесь все пожалованные ему регалии и всех выдающихся дворян и ученых из многих стран мира, в разное время нанесших ему визит и разговаривавших с ним так, словно он был жрецом. В сущности, многие чужестранцы приезжали во Францию с единственной целью — проконсультироваться с ним».