Ардаматский В.И. - САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

Кравцов заметил, что когда он это говорил, в глазах Трофима Кузьмича мелькнула растерянность.

- Разве так можно? - удивленно поднял брови гестаповец.

Кравцов снисходительно улыбнулся.

- Еще с незапамятных времен живет русская поговорка: «Закон что дышло - куда повернул, туда и вышло».

- О! Русские поговорки удивительно смешные и точные, - сказал гестаповец. - Но что есть дышло?

- Оглобли в телеге или в пролетке, куда привязывается лошадь.

- Пролетка? - Циммер не знал и это слово.

- Ну тарантас или кабриолет.

- О! Понятно! - рассмеялся гестаповец. - Значит, дышло - вышло?

- Мне это дышло стоило года свободы, - мрачно заметил Кравцов.

- Есть ли у вас семья?

- Нет. Была жена, но когда меня посадили за решетку, она быстро утешилась с другим.

- О, женщины, женщины!… - вздохнул гестаповец. - Я, когда изучал Россию раньше, еще по книгам, очень был взволнован историей жен противников царя, которые имели название декабристы. Царь послал их в Сибирь, и их жены добровольно поехали тоже. И я думал, что русские женщины - это что-то особенное и небывалое, а оказывается, нет. Женщины - всюду женщины.

- Да, добра от них не жди, - охотно подтвердил Кравцов.

Гестаповец подумал, смотря на Кравцова, и спросил:

- Вы хотите иметь работу?

- Да, путешествовать мне надоело.

- И сотрудничать с нами?

- Естественно.

- Но искренне или по необходимости?

- В моей искренности можете не сомневаться, любая работа будет выполнена честно и хорошо.

- Вас в этом городе знают?

- Откуда? Я все время работал, учился и потом жил в Москве. Только в конце тридцать девятого года переехал в Смоленск и вскоре попал в тюрьму.

- Это хорошо, - рассеянно произнес Циммер.

- Кому хорошо, а мне не совсем, - усмехнулся Кравцов.

- Я думал, что хорошо, если вас здесь не знают, - поправился гестаповец. - А в Москве вы работали?

- Ты скажи про свое образование, - посоветовал Трофим Кузьмич.

- Какое это имеет значение!

- Почему? Образование - это очень важно, - подхватил Циммер.

- Я имею юридическое образование.

- Вот как! - удивился гестаповец. - Советский торговец обязан быть юристом?

- Да нет, - раздраженно сказал Кравцов. - По образованию я должен был работать следователем в прокуратуре, мог стать судьей или адвокатом, но было несколько «но». Во-первых, я был беспартийный. Во-вторых, в институте мне дали характеристику, что я политически невыдержан и допускал антимарксистские высказывания о преимуществах буржуазного законодательства. - Кравцов улыбнулся. - Может быть, вам будет любопытно услышать, что антимарксистские высказывания касались, между прочим, и работ немецкого теоретика Зауэра?

- О, Зауэр! - оживился гестаповец. - Я однажды на экзамене срезался как раз по его работам. Ха-ха! Получается, что мы с вами товарищи по беде?

- Ну вот, - продолжал Кравцов, - в общем, в юридические дела двери мне были закрыты, и поэтому я пошел в торговлю.

- Но господа партийные юристы, как видно, нашли вас и там?

- Выходит, да! И должен сказать, они окрутили меня ловко. В институте, когда я учился, большой успех имела моя экзаменационная работа на тему «Техника допроса при полном отрицании вины подследственным». Ее напечатали на стеклографе и раздавали студентам. Профессор Киселев упомянул мою работу в своей книге. Словом, я эту технику допроса действительно знаю. Но так, как они допрашивали меня, - это граничило с волшебством. Они так хитро ставили вопросы, что скажи я «да» или «нет», все равно получалось, что вину признаю. Зауэр ваш, окажись он на моем месте, сел бы за решетку как миленький.

- О! Как миленький! - хохотнул гестаповец и отрывисто произнес: - Коммунисты - опасные враги.

- Надо знать их слабости, и тогда борьба с ними будет легче, - небрежно обронил Кравцов.

- Главная их слабость - невероятная самоуверенность и наглость, - резко проговорил Циммер.

- Правильно! - подобострастно воскликнул Трофим Кузьмич.

- Но не только это, - глубокомысленно заметил Кравцов.

- Что же еще? - заинтересовался гестаповец.

- Коммунисты, как и все люди, разные. Но одновременно есть нечто, что делает их одинаковыми и легкоуязвимыми. Надо только знать, какая партийная биография стоит за каждым отдельным человеком.

Кравцов видел, что разговор идет так, как надо, гестаповец по ходу разговора проявляет к нему все больший интерес. Кравцов решил выбросить еще один из заготовленных козырей и завел разговор о том что, по его наблюдениям, при внедрении нового порядка на советской территории допускаются тактические ошибки, которые вызывают излишнюю озлобленность населения.