Ардаматский В.И. - САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

Он рассказал об операциях, самостоятельно проведенных этим «несерьезным», смешливым работником. В них рельефно был виден настоящий Савушкин - живой, умный и острый человек.

- Да, да, я вспомнил его, - сказал Старков. - Вы напрасно, товарищ Марков. Савушкин действительно цепкий работник, а главное - имеет на плечах собственную голову.

Маркову пришлось извиниться перед начальником Савушкина…

И впоследствии, когда в Москве шла подготовка группы, Марков сам убедился, что не зря начальник считал Савушкина лучшим своим сотрудником. Все же один недостаток у него был, хотя Марков и не очень был уверен, что это действительно недостаток. В характере Савушкина жила азартность: он, как шахматист авантюрного стиля, в любом деле искал ходы к обострению и усложнению. Для него не было большего удовольствия, чем придумать по ходу дела неожиданный поворот.

Вот и сейчас, увидев вернувшегося с задания Савушкина, Марков по его весело блестевшим глазам угадал, что Савушкин доволен своей разведкой и что у него случилось что-то неожиданное и интересное.

- Во-первых, данные Москвы абсолютно точные: немцы строят там большой аэродром, - докладывал Савушкин. - Сказать точнее - переоборудуют и расширяют наш военный аэродром. Одну бетонную полосу они уже заканчивают, другую - обводную - сделали наполовину. Во-вторых, я познакомился там с полковником инженерных войск Конрадом Хорманом - личностью абсолютно исключительной. Более тупого и ограниченного человека я не встречал за всю свою жизнь. Мне повезло…

- Нельзя ли конкретнее? - прервал Савушкина Марков. - Я сейчас очень занят.

- Рудин? - с наигранной беспечностью спросил Савушкин и, видя, что Марков отвечать ему не собирается, сказал: - Есть конкретней. Когда я пойду туда второй раз, я могу сделать, на выбор, следующее: а) притащить полковника сюда, б) попросту его ликвидировать, в) позаимствовать его портфель. И как резерв - привлечь его к работе на нас.

- Нам исключительные дураки не нужны, - сухо обронил Марков.

- Он дурак во всем, что не касается его инженерных дел, - пояснил Савушкин. - А в своем деле он, надо думать, специалист высокого класса. Он сказал мне, что за строительство Темпельгофского аэродрома в Берлине награжден орденом, и даже показал мне этот орден - он носит его в заднем кармане брюк в замшевом чехле.

- Как вы с ним познакомились? - спросил Марков.

- На почве ревности, - последовал мгновенный ответ. И затем Савушкин рассказал историю своего знакомства с немецким военным инженером.

Придя в поселок, где жили вольнонаемные рабочие стройки, Савушкин быстро сошелся там с одним разбитным пареньком по имени Анатолий. Довоенная специальность паренька - карманный вор. В сороковом году он попал в тюрьму, из которой его вызволили немцы. На стройке аэродрома он работал учетчиком земляных работ. Савушкин выдал себя за бывшего преподавателя танцев в Минске, сказал, что не успел эвакуироваться и теперь ищет теплое местечко при немцах. Он дал Анатолию понять, что у него есть идея, как хорошо заработать на спекуляции продуктами. Весь, мол, вопрос в том, чтобы вовлечь в это дело какого-нибудь немца, имеющего власть и тоже желающего подзаработать.

Анатолий сразу же назвал имя инженера Хормана.

- Лысый кот, - сказал он, - ходок по бабам, выпить дока и «навар» любит похлеще нашего.

Знакомство с инженером Хорманом состоялось в тот же день на квартире у некоей Тоськи.

- Шалавая баба из наших. У нее подушка круглые сутки не стынет. Ловкая, как хорек! - восхищенно говорил Анатолий, когда они шли с Савушкиным к этой Тоське. - Немцы липнут к ней, как мухи на клейкую бумагу. Ну а теперь у нее любовь с этим Хорманом, он у нее днюет и ночует, одаривает ее грабленым барахлом. Вот там мы с ним сейчас и потолкуем.

- По-нашему он понимает? - спросил Савушкин.

- Когда дело идет о «наваре», все, гад, понимает и сам лопочет разборчиво. В общем, договориться можно. А Тоське я что скажу, то она и сделает.

Тоська оказалась довольно красивой женщиной лет тридцати. Наделенная хитростью базарной торговки, она прекрасно освоилась с новым гитлеровским порядком и жила припеваючи. Хорман зачислил ее на какую-то фиктивную должность. Жила она в отдельном домике на окраине бывшего авиационного городка. Все три ее комнаты были тесно уставлены разносортной мебелью, натасканной из покинутых квартир. Стены были увешаны картинами - копиями с известных полотен. На рамках картин оставались несорванные инвентарные бляхи с тавро местного клуба.