Анна Голубева - Россия - характеры, ситуации, мнения. Книга для чтения. Выпуск 3. Мнения

3. Каковы аргументы офицера в этом споре? На чьей вы стороне и почему?

4. Как, по-вашему, выглядят старуха, Лизавета, их дом, трактир, где разговаривают герои? Опишите.

5. Приведите примеры жизненных ситуаций, когда требуется выбрать, «одна смерть и сто жизней взамен».

Раско́льников до того́ смея́лся, что так со сме́хом и вступи́ли в кварти́ру Порфи́рия Петро́вича. Порфи́рий Петро́вич как то́лько услы́шал от Разуми́хина, что гость име́ет до него́ «де́льце», то́тчас попроси́л его́ сесть на дива́н, сам усе́лся на друго́м конце́. Раско́льников ко́ротко изложи́л де́ло. Порфи́рий Петро́вич вы́шел приказа́ть ча́ю и ми́гом верну́лся.

– У меня́, брат, со вчера́шнего твоего́ голова́, – на́чал он совсе́м други́м то́ном к Разуми́хину.

– А что, интере́сно бы́ло? Кто победи́л? – спроси́л Разуми́хин.

– Да никто́, разуме́ется. Спо́рили, есть и́ли нет преступле́ние. По по́воду всех э́тих вопро́сов, преступле́ний мне вспо́мнилась тепе́рь одна́ ва́ша стате́йка, – обрати́лся к Раско́льникову Порфи́рий Петро́вич. – «О преступле́нии»… и́ли как там у вас, забы́л назва́ние, не по́мню. Два ме́сяца наза́д име́л удово́льствие в «Периоди́ческой ре́чи» проче́сть.

– Моя́ статья́? В «Периоди́ческой ре́чи»? – с удивле́нием спроси́л Раско́льников. – Я действи́тельно написа́л полго́да наза́д одну́ статью́, рассма́тривал, по́мнится, психологи́ческое состоя́ние престу́пника в продолже́ние всего́ хо́да преступле́ния.

– Да-с, и наста́иваете, что преступле́ние сопровожда́ется всегда́ боле́знью. О́чень, о́чень оригина́льно, но… меня́ со́бственно не э́та часть ва́шей стате́йки заинтересова́ла, а не́которая мысль в конце́ статьи́… Одни́м сло́вом, е́сли припо́мните, существу́ют на све́те бу́дто бы не́которые таки́е ли́ца, кото́рые мо́гут… то есть не то, что мо́гут, а по́лное пра́во име́ют совершат́ь вся́кие преступле́ния, и что для них бу́дто бы и зако́н не пи́сан. [39] Закон не писан – нет обязательных правил, норм поведения для кого-л.

– Да как же э́то? – спроси́л Разуми́хин.

Всё де́ло в том, что в их статье́ все лю́ди как-то разделя́ются на «обыкнове́нных» и «необыкнове́нных». Обыкнове́нные не име́ют пра́ва преступа́ть зако́на, потому́ что они́, ви́дите ли, обыкнове́нные. А необыкнове́нные име́ют пра́во де́лать вся́кие преступле́ния и вся́чески преступа́ть зако́н потому́, что они́ необыкнове́нные. Так у вас, ка́жется, е́сли то́лько не ошиба́юсь.

– Быть не мо́жет, что́бы так! – бормота́л Разуми́хин.

– Э́то не совсе́м так у меня́, – на́чал Раско́льников про́сто и скро́мно. – Я про́сто намекну́л, что «необыкнове́нный» челове́к име́ет пра́во… то есть не официа́льное пра́во, а сам име́ет пра́во разреши́ть свое́й со́вести перешагну́ть… через ины́е препя́тствия, и в том то́лько слу́чае, е́сли исполне́ние его́ иде́и того́ потре́бует. По-мо́ему, е́сли бы Ньюто́новы откры́тия не могли́ бы стать изве́стными лю́дям ина́че как с поже́ртвованием жи́зни одного́, десяти́, ста и так да́лее челове́к, то Ньюто́н име́л бы пра́во, да́же был бы обя́зан… устрани́ть э́тих де́сять и́ли сто челове́к, что́бы сде́лать изве́стными свои́ откры́тия всему́ челове́честву. Да́лее, по́мнится мне, в мое́й статье́ говори́тся, что все… ну, наприме́р, хоть законода́тели челове́чества, начина́я с древне́йших, продолжа́я Лику́ргами, Соло́нами, Магоме́тами, Наполео́нами и так да́лее, все до еди́ного бы́ли престу́пники, уже́ тем одни́м, что, дава́я но́вый зако́н, тем са́мым наруша́ли дре́вний и уж, коне́чно, не остана́вливались и перед кро́вью, е́сли кровь могла́ им помо́чь. Одни́м сло́вом, я вывожу́, что и все, не то что вели́кие, но и чуть-чуть спосо́бные сказа́ть что́-нибудь но́венькое, должны́, по приро́де своей, быть непреме́нно престу́пниками – бо́лее и́ли ме́нее, разуме́ется.

Что же каса́ется до моего́ деле́ния люде́й на обыкнове́нных и необыкнове́нных, то я то́лько в гла́вную мысль мою́ ве́рю. Она и́менно состои́т в том, что лю́ди, по зако́ну приро́ды, разделя́ются на обыкнове́нных, то есть, так сказа́ть, на материа́л, и со́бственно на люде́й, то есть име́ющих дар и́ли тала́нт сказа́ть в среде́ свое́й но́вое сло́во.

– Извини́те, вы в бо́га ве́руете? Извини́те, что так любопы́тствую.

– Ве-ве́рую. Заче́м вам э́то?

– Буква́льно ве́руете?

– Буква́льно.

– Благодарю́. Но вот скажи́те: чем же бы отличи́ть э́тих необыкнове́нных-то от обыкнове́нных? При рожде́нии, что ль, зна́ки таки́е есть? Я в том смы́сле, что тут на́до бы побо́лее то́чности. Извини́те во мне есте́ственное беспоко́йство практи́ческого челове́ка, но нельзя́ ли тут оде́жду, наприме́р, осо́бую носи́ть, что ли?.. Потому́, согласи́тесь, е́сли оди́н из одного́ разря́да вообрази́т, что он принадлежи́т к друго́му разря́ду, и начнёт «устраня́ть все препя́тствия», как вы весьма́ сча́стливо вы́разились, так ведь тут…