Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка

Так что сейчас Тео молча опустила голову на грудь и просто радовалась прикосновениям, казавшимся такими нетребовательными и все же очень приятными. Получать удовольствие от прикосновений Джеймса было вполне естественно, а вот утешаться прикосновениями Амелии – немного грустно. Ведь она платила служанке за ее услуги.

Когда Джеймс намылил ее плечи, Тео пробормотала:

– У меня спина ужасно тощая по сравнению с твоей. А у тебя на ней столько мускулов…

– Надо думать.

– Можно узнать, если ты не против… Скажи, у тебя болит горло?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя сейчас такой хриплый голос… Как будто горло болит. Я очень рада, что это не так, – поспешно добавила Тео.

У Джеймса были настолько широкие ладони, что он мог бы закрыть ими всю ее спину. А под его мыльными пальцами кожа у нее стала необычайно чувствительной – словно каждое его прикосновение было нежнейшим поцелуем. Странно, но с Амелией она никогда ничего подобного не чувствовала.

Тут Тео чуть наклонилась вперед, чтобы муж не заметил, как отвердели и напряглись ее соски. А на него и впрямь не действовала ее нагота. Он дышал так же ровно и размеренно, как и раньше. А ведь когда-то…

Из их постельных игр она отчетливо помнила: когда Джеймс возбуждался, его дыхание учащалось, грудь тяжело вздымалась, глаза пылали, руки дрожали. Тео взглянула на его руки. Они оставались совершенно спокойными. Легкий вздох сорвался с ее губ. Что ж, такова жизнь.

Если она чему-то и научилась после того, как сердце ее было разбито, так это тому, что жизнь для нее на этом не закончилась. Можно пережить и потерю мужа, и смерть матери, и то, что ее называли гадкой герцогиней, – все это можно пережить, все это можно вынести…

– Твою ногу, пожалуйста, – сказал Джеймс. Голос его по-прежнему звучал болезненно хрипло, но Тео не стала снова упоминать об этом.

Амелия никогда не прикасалась к ней ниже талии, но все же Тео вытянула одну ногу и положила лодыжку мужу на ладонь. В конце концов, ноги были лучшей частью ее тела – стройные, с красивыми округлыми коленками и изящными лодыжками. Было ужасно глупо гордиться этим, но когда ты, мягко говоря, не красавица, то и лодыжки имеют значение.

Джеймс неспешно намыливал ее ногу. Когда-то он утверждал, что они у нее очень красивые.

– Мне нравятся мои лодыжки, – сказала Тео, желая, чтобы он снова это заметил.

Он провел пальцем по ее пятке, и она взвизгнула, хотя это было ужасно глупо.

Тео судорожно сглотнула. А ведь когда-то это не выглядело бы так глупо…

– Здесь ужасно жарко, – заметил Джеймс, утирая лицо тыльной стороной ладони. Он заметно раскраснелся.

– Остальное я могу сделать сама, – сказала Тео, убирая ногу обратно в воду. – Ты доказал свою правоту, Джеймс. Я вижу это.

– Видишь – что?

– Что я тебя совершенно не привлекаю. Так что отдай мне мыло. – Она протянула руку.

– Ты это серьезно, Дейзи?

– Совершенно серьезно, – пробурчала Тео. Настолько серьезно, насколько была способна, не разразившись воплями и рыданиями оскорбленной женщины.

Джеймс возвел глаза к потолку.

– Но если я не вымою тебя до конца, то у тебя все равно будут на уме какие-то… подозрения. Я хочу, чтобы мы оставались мужем и женой. – Он протянул свою мыльную руку и взял ее за подбородок. – Наши дети, вероятно, будут точно, до минуты, знать время, когда им позволительно пачкать пеленки, но я все равно хочу, чтобы их матерью была ты.

Тео почувствовала, что криво улыбается.

– Ох, благодарю вас, милорд…

Джеймс использовал вдвое больше мыла, чем обычно Амелия, так что теперь пена клочьями стекала с груди Тео. В какой-то момент они одновременно взглянули вниз. Мыльные пузырьки медленно скользили по выпуклостям ее грудей.

– Ну… что ж… – произнес Джеймс и передвинулся за ванну позади нее.

А затем Тео вдруг услышала какой-то звук, похожий на стон.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Просто я не привык стоять на коленях на вымощенном плиткой полу, – сказал Джеймс, и ей показалось, что он усмехнулся. – Я бы стал ужасным ворчуном, если бы был служанкой знатной леди.

– Амелия не ползает на коленях вокруг моей ванны, – заметила Тео. – Так что…

Она осеклась. Ладони Джеймса заскользили по ее плечам – и дальше к груди.

– Не думаю, что это необходимо, – сказала Тео, чувствуя, что задыхается. Теперь его ладони лежали на ее груди.

– Груди – это просто груди, – улыбнулся Джеймс. – Конечно, твои груди… – Его голос внезапно прервался.