Элоиза Джеймс - Герцогиня-дурнушка

Джеймс тем временем говорил:

– Ты будешь рада узнать, что теперь я могу помочь тебе в управлении поместьем. Ведь я управлял всеми финансами – и своими, и Гриффина.

– Банковскими счетами?

– Золотом, – ответил он, прислоняясь спиной к изголовью кровати. – А также драгоценностями и банковскими счетами в разных странах.

Тео слезла с кровати и осмотрелась.

– Какой беспорядок, – сказала она, указав на остатки их «пикника».

Джеймс молча пожал плечами, а его жена спросила:

– Может, хочешь еще чего-нибудь?

– Да, разумеется.

– Я имею в виду – из еды, – уточнила Тео.

– Нет, не надо.

– Вот и хорошо. – Тео собрала тарелки и аккуратно сложила их на туалетный столик. Затем отправила туда же винную бутылку и бокалы, а также салфетки и маленькие пирожные, к которым они не притронулись.

– Пора тебе заняться делом, – сказала она Джеймсу.

Он тут же скатился с кровати, говоря себе, что ему придется скорее всего провести большую часть жизни, исполняя приказания жены. И застилая постели. Но все это не имело значения. Он не променял бы ни один из ее приказов на минуты пиратской свободы.

– Теперь нам нужно расправить эту простыню, – объявила Тео.

Джеймс внимательно посмотрел на нее.

– Думаю, нам с тобой следовало бы отправиться на тот остров, которым мы владеем, и жить в хижине, где нет колодца – только один ручей. И там вообще нет никаких простыней.

– Нет, туда не стоит… Если ты станешь с той стороны, Джеймс, мы сможем снова все как следует расправить.

Он подчинился.

– Что теперь?

– А теперь мы можем снова взять одеяло и…

– Да, понял. А что потом?

Тео подняла на него взгляд, и выражение ее глаз вызвало прилив жара у него в паху.

– А потом мы займемся любовью – как подобает респектабельным супружеским парам.

– В самом деле? – со стоном прохрипел Джеймс и, стремительно схватив одеяло, набросил его на кровать. – И как же это будет происходить?

– Под покровами. В темноте.

– Замечательно. – Его мало волновало, где и как это произойдет, ведь главное – Тео сочла возможным снова открыть ему доступ к ее восхитительному телу.

Спустя несколько минут он узнал: если его жена говорит «темнота», то имеет в виду именно это. Тео задула все свечи и привернула фитиль аргандовой лампы [12]так, что огонек едва теплился. После этого ей пришлось пробираться к кровати на ощупь, почти в полной темноте.

Джеймс услышал глухой удар, а затем шепотом «черт» и улыбнулся. Что же до него, то глаза его быстро приспособились к темноте; он привык пробираться на борт корабля глубокой ночью.

Когда же Тео наконец забралась под одеяло, Джеймс уже весь дрожал, почти не в силах контролировать свое желание. Но сначала он должен был сказать жене нечто очень важное.

– Я люблю тебя, – прошептал он в темноту, зарывшись пальцами в ее волосы. – Ты слишком хороша для меня – слишком утонченная, слишком прекрасная и слишком умная, но я все равно люблю тебя, несмотря на все эти преграды.

Тео фыркнула, затем повернула голову и поцеловала его запястье. Джеймс невольно улыбнулся. Он все-таки добился своего. И он решил, что будет удерживать над собой одеяло, раз Тео этого хотела. Ему не нужен свет. Ему требовалось лишь ее теплое ароматное тело.

Тут она приподнялась ему навстречу и вздохнула с облегчением, когда он нашел губами ее губы. Когда же его пальцы, скользнув по ее бедру, устремились к самому интимному месту, Тео тихонько застонала.

И каждый раз, когда из-за их движений одеяло сползало, Джеймс снова подтягивал его на место. Они оба молчали, пока он не начал прокладывать поцелуями дорожку вниз по ее животу.

– Ты… ты ведь не собираешься делать это , не правда ли? – Слова срывались с ее губ с легким придыханием, и Джеймс, заметив это, еще больше приободрился.

– Напротив, собираюсь, – ответил он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Я должен, Дейзи. И ты ведь никогда не говорила, что тебе это противно…

Ему показалось, что она что-то пробормотала, но в интонациях ее не было уверенности, поэтому он счел это за согласие. «Ведь может же Тео ради меня становиться Дейзи время от времени?» – подумал Джеймс.

Вкус ее напоминал сладчайший нектар, и он сейчас наслаждался тем, о чем мечтал долгих семь лет. Раздвинув ноги жены, чтобы дать себе больше пространства, Джеймс продолжал свои изыскания, пока не почувствовал, что напряжение Тео нарастает. Когда же она задрожала как туго натянутая струна, он замедлил движения, продлевая сладостную пытку.