Сандра Браун - Хижина в горах

– Разве это было не здорово? Целых два дня нас никто не беспокоил.

– Ты меня избалуешь. Сегодня утром позавтракаем в постели…

– Скорее это будет ленч, – он потерся носом о ее шею.

Элис застонала.

– Не могу поверить, что мы проспали так долго. Сколько мы выпили вчера вечером?

– Не думаю, что виновато вино, скорее марихуана. Очень крепкая.

Женщина закрыла лицо руками и засмеялась.

– Прошло много лет с тех пор, как я ею баловалась. Моя переносимость снизилась.

– Было очень весело, – Джеф провел пальцами между ее грудями. – Ты была очень сексуальной. Хотя в этом тебе не нужна помощь.

Элис была не из тех женщин, которым смотрят вслед. Ее темные волосы и глаза выигрышно оттеняли оливковую кожу, цвет которой многие сочли бы потрясающим. Ее можно было назвать интересной женщиной. Но даже самые милостивые критики не дали бы ей больше пяти баллов.

Но в интрижке с обычной женщиной были свои преимущества. Страх быть отвергнутой сделал ее благодарной. Ей легко было угодить и без усилий уговорить.

Между ее бровями появилась вертикальная складка озабоченности.

– Ты думаешь, Эмори о нас знает?

– Нет.

– Честно?

– Честно. Нет, она не знает.

Его твердое отрицание было, в общем-то, недалеко от истины. Да, Эмори открыто не обвинила его в том, что у него роман. Но это не значило, что жена ни о чем не подозревала. Чтобы снять камень с души своей любовницы, Джеф потер указательным пальцем кожу между бровями, разглаживая ее.

– Она просто дуется, вот и все.

– Эмори что-нибудь говорила тебе перед отъездом?

Несколько раздосадованный ее настойчивостью мужчина вздохнул.

– Да. Она сказала «до свидания».

– Ты знаешь, что я имела в виду. Эмори говорила о том, что сердита на тебя?

– Я приехал домой, чтобы проводить ее, и постарался отговорить ее от поездки. Но, говоря откровенно, я не слишком усердствовал. Чем скорее она уберется из города, тем скорее я сумею уложить тебя в постель.

Джеф положил руки на груди Элис и принялся мягко сжимать их.

– Больше ничего не было сказано?

– Я попросил Эмори позвонить мне, когда она доберется до мотеля, и она это сделала, – ответил Джеф и прорычал около уха Элис: – И отсрочила исполнение моей фантазии о душе. За это я ее никогда не прощу.

Он наклонил голову и любя куснул сосок Элис.

Но ее не так легко было сбить с толку.

– Это было более суток назад, Джеф, и двадцать четыре часа – достаточный срок, если она так и не позвонила.

– Эмори предупредила, что, возможно, проведет в мотеле еще одну ночь, в зависимости от того, насколько она устанет после пробежки. Думаю, именно так она и поступила.

– Откуда ты знаешь, что твоя жена не приехала домой, пока ты здесь со мной?

– Потому что как только дом снимут с сигнализации, на моем телефоне раздастся сигнал. Спасибо господу за мобильные приложения.

– Разве Эмори не предупредила бы тебя, если бы собиралась остаться там еще на одну ночь?

Джеф покорно вздохнул.

– Не то чтобы мне нравилось обсуждать это, особенно во время любовной прелюдии, но если тебе необходимо знать, то мы с ней были сердиты друг на друга, когда она уезжала. Эмори разозлилась на меня и теперь наказывает тем, что не звонит.

– Из-за чего вы поссорились?

– Из-за этого проклятого марафона, который она собирается бежать.

– Какое ты имеешь отношение к тому, что она бежит марафон?

– Вот именно! – с жаром согласился Джеф. – Я ее спросил, почему я должен всегда посещать эти мероприятия, если это не мое?

– Возможно, чтобы поболеть за нее?

– Я это делал во время каждого долбаного марафона. Часами я боролся за место возле финишной черты, дожидаясь тех десяти секунд, когда она пробежит мимо меня и услышит мои аплодисменты ее выдающемуся достижению. Я отказался снова это делать. Но для Эмори этот марафон особенный, поэтому мой отказ оскорбил ее чувства и… Какого черта я говорю с тобой о моих супружеских ссорах, когда я бы с удовольствием занялся кое-чем другим? – Рука Джефа скользнула между ее бедер. – Разве это не лучше?

Элис вздохнула и потерлась о его руку.

– Намного лучше.

Он натянул презерватив и устроился между ее бедер, которые были совершенно не похожи на бедра Эмори. Во всяком случае, на те, какими он помнил ощущения от раздвинутых бедер жены. Они так давно не занимались сексом, что его воспоминания стали расплывчатыми.

Джеф не смог бы сказать наверняка, кто из них остыл первым, он или Эмори. Изменял ли он ей потому, что супружеский секс стал таким редким, или секс стал редким и не возбуждающим, потому что Эмори интуитивно чувствовала, что он находит радость в постели другой женщины?