Бертрис Смолл: Франческа, строптивая невеста

Орианна улыбнулась и нежно погладила Лючану по золотисто-рыжим волосам.

– Со следующим замужеством у вас хлопот не будет, – рассмеялась Франческа. – Нашей Лючане нравятся буквально все мужчины. С удовольствием покажу все, что выбрала, мама.

Они пошли в кладовую, где были аккуратно сложены разноцветные рулоны. Орианна с удовольствием отметила и великолепное чувство стиля, и размах: шелк всевозможных оттенков, узорная парча, бархат, золотая и серебряная тафта. Не остались без внимания кружева и меха, бисер для отделки был рассортирован по цветам и сложен в небольшие чаши, а катушки с нитками занимали целый поднос.

– Надо будет пригласить сапожника и перчаточника, – задумчиво произнесла Орианна.

– А еще шорника, чтобы сделал для моих коней настоящие седла и упряжь, – добавила Франческа. – Было бы славно, если бы он украсил уздечки серебряными колокольчиками.

– До чего же мне хочется поехать вместе с тобой! – вздохнула Лючана. – Интересно, сын герцога красивый? Какие у него глаза: голубые, карие? Или, может быть, зеленые? А губы его созданы для поцелуев?

– Лючана! – гневно перебила Орианна. – Кто тебе сказал, что мужские губы допустимо оценивать с точки зрения поцелуев?

– Ну что ты, мама! Не волнуйся, пожалуйста. Я всего лишь случайно услышала разговор служанок, – невинно захлопала глазами младшая дочка.

Однако Орианну ответ не успокоил. Кто знает, о чем еще болтали эти бездельницы? Хорошо, что сразу после отъезда Франчески семья переберется в Тоскану, на летнюю виллу, где дети не смогут подслушивать разговоры прислуги. Лючана будет с утра до вечера бегать босиком с деревенскими приятелями, как делает это каждое лето, а Джулия постарается не отставать. Младшим дочерям сейчас было двенадцать и десять лет, и дружили они между собой намного крепче, чем две старшие.

Осталось лишь благополучно отправить Франческу подальше от дома. Потерпеть еще несколько недель… Орианна вздохнула с облегчением. Если обстоятельства сложатся благополучно, упрямица наконец найдет свое счастье и выйдет замуж за наследника Террено Боскозо. А манерам, подобающим герцогине, учиться не придется: кажется, они у девочки в крови.

И вот наконец настал день отъезда. Восхитительные новые наряды, равно как и драгоценности, были аккуратно упакованы в шесть дубовых сундуков, изнутри обшитых кедром, а снаружи обитых железом. Два отдельных сундука предназначались исключительно для постельного белья: в один слуги сложили тонкие льняные простыни и мягкую перину, а во второй не без труда затолкали шелковое одеяло на лебяжьем пуху и несколько огромных подушек – разумеется, тоже пуховых. Дорожная одежда, предназначенная для путешествия в Террено Боскозо, также заняла целый большой сундук. Необходимые аксессуары – перчатки, украшения для причесок, шелковые чулки и несколько пар специально изготовленных туфель – уместились в сундук поменьше.

Горничная Терца гордилась собственным багажом, состоявшим из новых платьев, призванных показать всем и каждому, что семья Франчески ценит своих преданных слуг и не жалеет средств на их содержание. Терца была приятной, в меру симпатичной девушкой двадцати с лишним лет, со светло-каштановыми волосами и карими глазами. Дочка кухарки, она выросла в доме Пьетро д’Анджело и прошла строгую выучку у Фабии, личной горничной госпожи, которая порекомендовала взять девушку в услужение.

Терца оказалась хорошо воспитанной, обходительной и преданной, но при этом тактичной и ненавязчивой. После возвращения Франчески из Венеции она стала ее личной горничной и с готовностью согласилась отправиться в дальний путь. Молодая госпожа, в свою очередь, радовалась такой компании, потому что, несмотря на внешнюю скромность, Терца отличалась склонностью к авантюризму; Франческа выяснила это, однажды застав горничную за азартной игрой в компании мужчин.

Когда один из игроков проигрался в пух и прах и обвинил победительницу в мошенничестве, она без сомнений достала из складок юбки маленький кинжал и вежливо поинтересовалась, признает ли обидчик, что за необоснованными обвинениями стоит лишь его собственная глупость. Если так, то она готова снисходительно принять извинения. Если же таковых не последует, то кинжал немедленно пойдет в ход. Противник заартачился, и, тихонько напевая игривую уличную песенку, Терца подошла ближе. К счастью, другой игрок многозначительно подтолкнул упрямца, и извинение, пусть и неохотное, тут же последовало, после чего победительница забрала выигрыш и преспокойно удалилась. Франческа восхитилась твердостью характера и независимостью Терцы, в чем сочла нужным немедленно признаться. После этого случая госпожа и горничная стали близкими подругами.