Рейчел Томас - Вспышка страсти

– Слушай, если хочешь что-то обсуждать, начинай с самого начала, потому что сейчас я вообще ничего не понимаю.

– С самого начала ты искала какую-либо альтернативу браку со мной. Придумала историю про сестру, шантажом выманив деньги, а потом согласилась выйти за меня не ради ребенка, а лишь потому, что не видела лучших вариантов. Но стоило тебе только учуять запах скандала, на котором можно сорвать солидный куш, как ты сразу же ушла.

– Все совсем не так. Как ты вообще сумел до такого додуматься?

Он вновь указал на журнал.

– Здесь твои слова. «Мы с Никосом встретились пару месяцев назад на Сантарини».

Чувствуя стоящую за злыми словами боль, Серена невольно к нему приблизилась.

– Мне не следовало ничего рассказывать о сестре, но она в любом случае не имеет никакого отношения к тому, что я согласилась за тебя выйти.

– Тогда почему же ты согласилась?

Ну и что на это можно ответить? Не говорить же сейчас о любви.

– Потому что думала, что ради ребенка мы сможем со всем справиться. И что бы у вас там с матерью ни случилось, я ни разу ни с кем это не обсуждала. Да и зачем?

– Зачем? Ну для начала ты смогла неплохо на этом заработать.

– Ты серьезно думаешь, что я использовала свои связи, чтобы что-то о тебе разузнать?

– Я же говорил, что готов вас обеспечивать. Тебе не следовало так со мной поступать.

Сейчас он был совсем близко, и до боли знакомый мужской аромат мешал сосредоточиться на разговоре.

– Этот журнал не имеет ко мне ни малейшего отношения. Единственная моя статья, хоть как-то с тобой связанная, это страноведческий очерк о выходных на Сантарини. Рестораны, красоты, достопримечательности и все в этом духе.

Она указала на лежащую на столе статью, которую нужно было еще раз прочитать, прежде чем отправлять редактору.

Еще раз посмотрев на греческий журнал, Серена вдруг резко замерла.

– А ведь я действительно однажды сказала эти самые слова…

– Кому?

– На том вечере. Кристосу. – Легонько прикоснувшись к его руке, она умоляюще на него посмотрела. – Никос, пожалуйста, объясни, что все это значит.

– Ничего это не значит. Не стоит лишний раз ворошить прошлое.

Он отстранился, и Серена сразу же почувствовала, что момент упущен.

Несколько минут он, словно раненый зверь, молча расхаживал по комнате, а потом остановился у окна.

– Никос, пожалуйста, я должна знать. Кто бы ни продал в журнал историю и чем бы для нас все это ни обернулось, эта женщина – твоя мать и бабушка нашего будущего ребенка.

Обернувшись, он пристально на нее посмотрел.

– Когда мне было шесть, она сказала, что уходит. Что не любит ни отца, ни меня. Сказала, что меня вообще невозможно любить.

– Если бы отец любил ее сильнее, она никогда бы не ушла.

– Иногда родители расходятся, и дети в этом не виноваты. И иногда так для всех даже лучше.

– С тех пор я больше ни разу ее не видел. И уже давно перестал надеяться на ее возвращение, осознал и принял, что она меня не любит.

– Никос…

Он наконец-то обернулся и посмотрел в полные искренних слез глаза, в которых вновь горела любовь. Та самая любовь, что он отверг и которой вообще не заслуживал. Чувствуя, что его так и тянет вновь целовать сладкие губы, Никос отстранился, не желая подвергать их обоих искушению.

– Я хотел стать лучшим отцом своему ребенку.

– И ты им обязательно станешь. Как только мы со всем разберемся. Я никогда не сумею вернуть тех денег, что ты дал моей сестре, но я никогда не стану мешать тебе видеться с ребенком. Ты живешь в Греции, а он станет расти в Лондоне, но я верю, мы обязательно что-нибудь придумаем и со всем справимся.

Зачем он вообще сюда приехал? Неужели использовал статью как предлог, лишь бы вновь ее увидеть и услышать родной голос? Он же с самого начала чувствовал, что это не она его предала, а теперь окончательно убедился, что за всем стоит Кристос.

– Я хочу, чтобы ребенок носил мою фамилию.

Пусть они и станут жить раздельно, но жениться они все равно обязаны.

– Хорошо, – осторожно согласилась Серена. – Я согласна вписать тебя в качестве отца в его свидетельство о рождении.

– Этого мало.

Он придвинулся чуть ближе, сгорая от желания вновь к ней прикоснуться и почувствовать растущего внутри ее ребенка. А потом вспомнил, что тогда сказала бабушка.

«Ключ в твоих руках».

Слишком занятый готовкой, он не обратил внимания на пустую старческую болтовню, но сейчас что-то заставило его задуматься. Неужели зачатый ими ребенок и есть тот самый ключ, о котором она говорила? А даже если и так, что с того? Что она хотела этим сказать?