Мари Клармон - Любви навстречу

© Maire Claremont, 2013

© Перевод. И.А. Франк-Каменецкая, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Лондон, 1865

Леди Мэри, единственная дочь герцога Даннкли, стояла перед задней дверью одного из лондонских публичных домов, одного из многих, но для нее – совершенно особенного. Здесь, только здесь она могла получить последний шанс на спасение.

Конечно, нормальному человеку вряд ли пришло бы в голову искать спасение в столь гиблом месте, как бордель. Очевидно, такая мысль показалась бы ему дикой и даже кощунственной. Однако благодаря стараниям собственного отца Мэри давно не принадлежала к числу нормальных людей.

Ледяные капли косого дождя больно ударяли по костяшкам пальцев, а яркий газовый фонарь освещал неестественную белизну ее рук. Годы, проведенные в заточении, лишили Мэри всех красок жизни, так что осталась только мертвенная бледность. Несколько дней на воле тоже оказались непростым испытанием. От изнурительно долгой ходьбы и ночевок в придорожных канавах у Мэри невыносимо ныло и болело все тело. Едва держась на ногах, она взялась за начищенный до блеска медный молоток и ударила по красной отполированной двери.

Из-за нее почти тотчас же послышались шаги. Затем тихо скрипнули металлические петли, и дверь распахнулась.

Темноволосая девушка в белоснежном чепце молча оглядела Мэри с ног до головы. При виде убогого существа в замызганной юбке, грязном лоскутном покрывале вместо накидки да еще и с короткими кое-как обрезанными волосами карие глаза служанки чуть не вылезли из орбит. Она брезгливо скривила пухлые губы и с характерным выговором уроженки лондонского Ист-Энда произнесла:

– Послушайте-ка, шли бы вы отсюда, да поскорее. У нас тут не ночлежка для нищих попрошаек.

Мэри со вздохом прислонилась к дверному косяку. Теперь, когда она почти добралась до заветной цели, остатки сил предательски покинули ее.

– Пожалуйста, позвольте мне войти.

Холодный дождь перерос в настоящий ливень, который с ожесточением набросился на короткие темные пряди бедняжки – словно задался целью превратить их в сосульки.

Мэри съежилась под натиском ледяной атаки. Вход в теплый дом казался ей райскими вратами, никак не меньше.

Девушка же, скорее всего судомойка или помощница кухарки, брезгливо поморщилась и собралась закрыть дверь.

О нет, только не это! Мэри рванулась вперед, пытаясь втиснуться в сужавшуюся щель дверного проема. Ей показалось, что служанка вот-вот грубо оттолкнет ее или вовсе прищемит дверью, но девушка, к счастью, замешкалась, и Мэри удалось упереться обеими руками в скользкую дверь, по которой стекали струи дождя.

– Умоляю вас… – прошептала она.

Служанка энергично тряхнула головой, приводя в движение оборки чепца, и проворчала:

– Сколько раз повторять?.. У нас тут приличное заведение. У нас только леди самого высокого пошиба.

Мэри заставила себя выпрямиться.

– Я и есть леди. Самая настоящая. И по рождению, и по воспитанию. – Она старалась говорить как можно убедительнее. – Но даже истинные леди порой переживают нелегкие времена.

Мэри сказала чистейшую правду. Когда-то на всем белом свете не было более изнеженного создания, чем дочь герцога Даннкли. Но те времена канули в Лету, а избалованная юная леди, изменившаяся до неузнаваемости, была всеми – или почти всеми – забыта.

– Я пришла издалека и… Прошу вас, позвольте мне увидеться с мадам Ивонн.

Служанка в нерешительности переступала с ноги на ногу и наконец пробурчала:

– А вы и впрямь говорите, как образованная… Но я не могу вас пустить. Мне не хочется потерять работу.

– Вы ее точно потеряете, если откажетесь меня впустить, – заявила Мэри; она чувствовала, что выдержка ей изменяет. Вместе с остатками сил ее стремительно покидало самообладание. После стольких бед не хватало еще тратить время на препирательства с прислугой у черного хода!

Мэри попыталась сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, и надсадно закашлялась. Каждый вдох давался ей с трудом, отзываясь острой болью в груди.

– Тогда я постучу в парадную дверь, – пригрозила она, сдерживая кашель.

Служанка побледнела.

– Вы не посмеете!..

Мэри пристально посмотрела на нее, стиснув зубы.

– Мне нечего терять, – проговорила она, едва шевеля окоченевшими губами. – В отличие от вас, не так ли?

Упрямая девица собралась возразить, но затем, очевидно, что-то взвесив про себя, лишь фыркнула. Однако промолчала.