Энтон Дисклофани - Наездницы

Я повернулась к двери кабинета мистера Холмса и увидела на стене фотографии, которые почему-то не заметила раньше. Это были снимки лошадей, на которых сидели девочки. Я подошла ближе и начала читать подписи, выгравированные на желтых медных табличках, которые были прикреплены под каждым снимком. Коснувшись одной из табличек, я ощутила кончиками пальцев крохотные слова. На каждой табличке были выгравированы кличка лошади и имя девочки, под которыми значилось: « Первое место, весенний турнир » и год. Самые первые фотографии были сделаны еще в конце XIX столетия. С того времени лошади практически не изменились, но первые девочки сидели в дамских седлах, стиснув коленки, и их ноги бесполезно болтались сбоку. Ход времени сказался и на качестве фотографий, и в девичьих именах, а также в их одежде и прическах (волосы постепенно становились все короче). Как много людей прошло через это место! На последнем снимке была запечатлена высокая девочка верхом на гигантской лошади. У девочки были очень светлые, почти белые волосы и точеные аристократические черты лица. Рядом с ними мужчина, вручающий награду, казался карликом. « Леона Келлер , – значилось под фото, – верхом на Кинге, первое место, весенний турнир, 1930 ».

Возле двери в кабинет мистера Холмса я заметила маленький столик с мраморной столешницей, на котором лежали две аккуратные стопки брошюр. « Конный лагерь для девочек Йонахлосси , – прочитала я на обложке брошюры, лежащей сверху в одной из стопок. – Отдых и верховая езда для юных леди с 1876 года ». Под этими напечатанными курсивом словами была фотография улыбающихся девочек в белых блузках и белых юбках. Каждая держала за повод лошадь. Все лошади насторожили уши. Их внимание явно привлекло что-то позади камеры.

Сначала я подумала, что брошюры во второй стопке были устаревшими версиями первой. На обложке верхней брошюры была помещена фотография, судя по всему, всех воспитанниц лагеря, выстроившихся рядами и восторженно уставившихся в объектив. « Конная школа для девочек Йонахлосси , – гласила подпись, сделанная тем же замысловатым шрифтом. – Образование для юных леди с 1902 года ».

Голоса за дверью кабинета мистера Холмса стали звучать громче, и я поспешно отошла к окну и поднесла руку к стеклу. Мой большой палец закрыл от меня половину горного хребта. Вид был просто потрясающим. Я никогда ничего подобного не видела. Флорида была плоской и жаркой, а из этого окна я смотрела на шиферно-серые горные пики, поросшие деревьями. Их вершины были скрыты тучами, такими низкими, что они никак не могли быть обычными облаками. Облака, к которым привыкла я, парили высоко в небе.

Несмотря на всю тягостность ситуации, я была способна оценить открывшуюся моему взору красоту.

Меня поселили в доме Августы. Здесь все дома были названы в честь родственниц основателей лагеря: дом Мэри, дом Спайви, дом Минервы. Мистер Холмс повел нас с отцом через Площадь. Я плелась, чуть приотстав от мужчин, уклоняясь от необходимости поддерживать разговор. Высокий и сухопарый мистер Холмс возвышался над отцом, который не отличался внушительными размерами. За последние месяцы Сэм очень вытянулся и даже перерос отца. «Возможно, он сейчас обедает, – подумала я. – А может, с обедом уже покончено. Может, на нем до сих пор его привычная одежда: шорты и льняная рубашка на пуговицах». В таком костюме переносить зной было легче. Летом мы никогда не носили одежду с длинными рукавами, но в Атланте, несмотря на жару, все мужчины были в строгих костюмах. Когда мистер Холмс вместе с отцом вышел из кабинета, на нем уже был пиджак.

Отец шел быстро, чтобы не отставать от мистера Холмса. Ему явно хотелось держать руки в карманах, но он то и дело инстинктивно вынимал их – для равновесия.

«Узнала бы я затылок отца в толпе?» – спрашивала я себя. Я наверняка узнала бы затылок Сэма, его густые жесткие волосы, которые мама по привычке пыталась пригладить каждый раз, проходя мимо него.

Мистер Холмс открыл дверь в дом Августы и вошел первым. Но прежде чем войти, он обернулся и ободряюще мне улыбнулся. Я услышала, как он сообщает девочкам, что к ним пришли гости. Когда пару секунд спустя в домик вошли мы с отцом, пять девочек неподвижно стояли возле двухъярусных кроватей, заложив руки за спину. В помещении было довольно темно, а единственным источником света был газовый рожок на стене. Мне показалось странным, что мистер Холмс, будучи взрослым мужчиной, вошел в домик, где жили девушки, не постучав. Но они явно знали, что он придет. «Что еще они знали?» – спрашивала я себя.