Сьюзен Мейер - В неге объятий

Приехав в родительский дом незадолго до рассвета, Лаура Бэт сварила кофе и нажарила блинчиков, и, как она и рассчитывала, аромат быстро разбудил родителей и братьев.

Обняв родных, она глубоко вдохнула, решив, что разговор не стоит откладывать.

– У меня для вас новости, – объявила она, раскладывая завтрак по тарелкам.

– Ты решила остаться в Италии насовсем, – рассмеялся отец.

– Нет, – она покачала головой, – больше никакой Италии. Я получила приличную зарплату и хочу купить здесь дом.

– Так ты решила вернуться? – воскликнула мама, хватаясь за сердце.

– Да.

– Дорогая, конечно, мы рады, что ты решила жить в нашем городе, но ты же столько всего хотела добиться… Как же твоя карьера? Ты уверена, что будешь здесь счастлива?

Не ожидавшая ничего подобного Лаура Бэт сглотнула. Но думала она сейчас не о карьере, а об Антонио. Но разве можно говорить о нем родителям, когда она беременна от другого? Тем более что сам Антонио не разделяет ее чувств?

Что ж, не станет она о нем никому рассказывать, и он навсегда останется ее главным секретом.

– Да, я обязательно буду счастлива, – ради родителей она заставила себя улыбнуться, – потому что здесь будет расти мой ребенок. – Поймав озадаченные взгляды, Лаура Бэт пояснила: – Я беременна. Брюс не хочет на мне жениться, но это не страшно, я все равно его не люблю. – Она вновь невольно вспомнила о любимом мужчине, и сердце болезненно сжалось в груди. – Тех денег, что заплатил мне мистер Бартулоччи, вполне хватит, чтобы купить дом и жить до рождения ребенка, а потом я начну искать работу. Все будет замечательно.

Слушая нытье старика, Антонио разглядывал выделенную отцу огромную палату.

– Здесь слишком жарко.

– А чего ты еще хотел в конце мая?

– Я хочу видеть Лауру Бэт.

Сердце снова болезненно сжалось, но Антонио старательно его проигнорировал. Вернувшись вчера домой, он обнаружил ее комнату пустой, а Росина, старательно пряча заплаканные глаза, сказала, что ничего не знает. И лишь дозвонившись до Бернис, он выяснил, что она улетела.

– Она уехала домой.

Констанцо недовольно заерзал, явно пытаясь устроиться поудобнее.

– Что? Что ты такого натворил, что она убежала?

– Забавно, похоже, ты уверен, что это я ее выгнал.

– А разве нет?

Антонио отлично понимал, что отец прав, вот только это все равно не его дело. К тому же у нее есть заботы и поважнее, чем разбивший ей сердце озлобленный вдовец.

– Она беременна.

– Бог ты мой! Как ты мог отпустить мать своего ребенка? Неужели моя ошибка ничему тебя не научила?

– Это не мой ребенок.

– Так она именно поэтому так охотно согласилась перебраться в Италию?

– Да, ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями и решить, как жить дальше.

– И ты ей в этом помог.

– Да, это я умею.

Да он что угодно развернет в свою пользу!

– Точно, обожаешь лезть в чужие дела.

– Никуда я не лезу, а предвосхищаю события! – Вскрикнув, Констанцо медленно втянул в себя воздух, и у Антонио сжалось сердце. Неужели отцу снова плохо? – Ты до конца жизни мне этого не простишь?

– Чего?

– Того, что я тебя бросил. Точнее, всего плохого, что случилось с тобой после смерти матери.

Антонио разом ощетинился.

– Что за глупости?

– А разве я не прав? Ты меня любишь, но держишь эту любовь под семью замками.

– Так ты даже лежа на больничной койке после сердечного приступа готов спорить из-за любого пустяка?

– Да. – Отец недовольно сбросил одеяло.

– Ты шутишь?

– Я едва не умер, а близость смерти отлично расставляет приоритеты.

– Наверное.

– Не наверное, а точно. Я хочу, чтобы сын открыто выказывал мне любовь и уважение, а не отделывался огрызками привязанности.

– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем выставлять мать на улицу.

– Что и требовалось доказать.

Антонио покачал головой.

– Хватит, я устал и не собираюсь продолжать этот разговор. Ты намеренно меня злишь, заставляя говорить то, чего я на самом деле не думаю.

– Устал? Вообще-то это я едва не умер.

– С тобой бесполезно спорить.

– А ты и не спорь. Просто люби меня как отца, а не как врага, с которым тебе постоянно нужно бороться. – Антонио ничего не ответил, и тогда Констанцо вздохнул. – Прости, что не поверил твоей матери.

Антонио закрыл глаза.

– И прости Гизель за то, что она была шлюхой.

– Что? – Антонио пристально посмотрел на отца.

– Ты думал, я ничего не знаю? Думаешь, моя собственная невестка может крутить романы в моих любимых городах, а я ничего не замечу? Ты носишь груз предательства, словно боишься, что если еще раз кому-то поверишь, то тебя снова предадут. Не доверяешь мне, потому что я не поверил твоей матери, а из-за лжи Гизели боишься довериться Лауре Бэт.