Кристина Арноти - Знойная пустыня

– Грегори, вы мечтаете?

Гарри повел меня к буфетам. Великолепная закуска на серебряных подносах украшала столы, накрытые белыми скатертями, спускающимися до самого пола, напоминали картины художников-абстракционистов. За нагромождением этих дорогих кушаний стояли лакеи в костюмах эпохи Франца Иосифа… Я мельком увидел свое отражение в зеркале, стоящем между двумя деревянными скульптурами, изображающими ангелов. Я предстал на первом плане бального зала в моем черно-белом одеянии, более чем кто-либо напоминая пингвина. Вздрогнуть меня заставила моя обувь! Я совсем забыл об обуви. К счастью, ботинки были черные, хотя и старые, но начищенные, но дешевого фасона, то есть недостойные того пола, по которому ступали.

Гарри задержался по дороге разговором с дамой, играющей веером и рассказывающей что-то между короткими обрывками смеха, потом он освободился и вернулся ко мне:

– Милый друг, не скромничайте и дайте волю вашему аппетиту.

– Спасибо, я не проголодался, не из Нигерии приехал.

– Ваш юмор не изменился, – сказал он с грустью – Помню, как однажды в Бостоне…

Он осмеливался говорить о Бостоне, а ведь там он меня так предательски бросил! Мне был противен его оппортунизм.

– Не стоит вспоминать о Бостоне…

– Но вы действительно злопамятны! – воскликнул он, – Не пора ли уже забыть?

Он наклонился ко мне:

– Ну как… Что думаете о нашей Дженнифер?

– У нее не вампировские клыки, но, может быть, копыта… под юбкой…

Он был раздражен:

– Вы находите, что ваши каламбуры остроумны? Почему насмехаетесь над ними?

– Вы мне надоели, дорогой Гарри.

– Вот так, – сказал он, огорченный. – Вот и из-за этого я не стал вас представлять некоторым знакомым в Бостоне… Ваши антикапиталистические заявления мешают, хуже того, они вышли из моды.

– Если бы вы сдержали слово, я, быть может, был бы менее строг.

Он согласился и нетерпеливо сказал:

– Согласен, согласен. Все по моей вине. Но теперь от вас все зависит. – Он похлопывал меня по предплечью. – Скажите мне о Дженнифер, но только серьезно… Какое впечатление?

– Никакого.

Не спросив моего мнения, Гарри заказал два бокала шампанского. Итак, я был пентюх, который должен любить шампанское и пользоваться случаем, чтобы выпить его? Я вмешался:

– А мне томатный сок. Пожалуйста…

Официант обратился к метрдотелю, а тот пожал плечами. Множество хрустальных графинов стояли с фруктовыми соками, но не с томатным. Еще не наступил час томатного сока в «замке Тысячи Капризов». Гарри только что съел два канапе со спаржей. На верхней губе у него еще видна была жирная крошка.

Я показал на остатки, он вытер губы обратной стороной ладони.

Я повернулся к нему.

– Вообще-то…

– Что «вообще-то»? Соглашаетесь или нет?

Второй метрдотель поставил перед нами поднос с бутербродами с икрой.

Гарри воскликнул:

– А они умеют угощать! О, какой жемчужно-серый цвет… крупнозернистая икра. Берите… На другом подносе – прессованная…

Из гордости я проигнорировал. Я еще мог позволить себе полкило белуги, а когда получу пятьдесят тысяч долларов – килограмм. До отвращения.

– Как девушка?

– Если бы вы могли хотя бы назвать ее имя…

– Да ваша Дженнифер…

– Вы познакомитесь с ней и увидите – она восхитительна.

– Странное семейство…

– Странное? Почему? Все странны. Семейство рабочих имело бы те же недостатки и достоинства, что и они. Какой бы общественный слой вы ни взяли, люди мечтают о деньгах, о власти, о сексе. Итак, ваши заявления…

Он облизал свои пальцы. Я взял бумажную салфетку из пачки и дал ее ему. В это время гарсон принес и протянул мне стакан томатного сока.

Гарри продолжал:

– Отчасти я живу ими. Я люблю тех, кем занимаюсь, я заменяю семью. Я горячо отстаиваю их интересы, но могу попросить крупные суммы. Я так и делаю, деньги мне нужны. Я небогат по происхождению.

– Иначе вы работали бы задаром?

– Нет, – сказал он, – но был бы независим от материальных вопросов… В вашем возрасте я был очень честолюбив, не был неумехой, как вы, в части очарования.

– Неумехой в части очарования?

– Нахожу это определение красивым. Вам еще надо созреть. В вашей профессии нет возрастного предела. Когда чувствуешь, что утратил гибкость, меняешь регистр. С некоторых пор я много занимаюсь одним американским другом и семьей фон Гагенов. Можете спрашивать все, о чем угодно.

– Все?

– Все. А по ходу я беру проценты. Если они получают деньги, я тоже получаю. Справедливо, не так ли? Я люблю их.