Тереза Медейрос - Соблазненная дьяволом

Как будто этими словами она бросила ему вызов, потому что Джейми придвинулся к ней опасно близко. Он возвышался над ней в лунном свете, но угроза исходила не от его роста или необыкновенной силы. Опасной оказалась дразнящая нежность его ласки, когда он протянул руку и убрал ей за ухо выбившийся завиток волос, коснувшись при этом подушечкой большого пальца шелковой кожи щеки.

– Как только ты выйдешь замуж за графа, тебе не придется беспокоиться об этом. У тебя не будет ни любви, ни страсти.

Невозможно было отрицать правду, прозвучавшую в его словах. Стоит ей стать женой графа, как она больше никогда не почувствует учащенного сердцебиения при появлении мужчины в комнате. Никогда не почувствует, как румянец заливает ее щеки при простом упоминании его имени. Никогда не ощутит болезненного страстного томления, терзающего ее лоно в предвкушении его прикосновений.

Такого томления, какое она ощущала прямо сейчас, глядя в затаенный холод глаз Джейми Синклера.

Не успела Эмма понять, что у нее в ушах отдается стук собственного сердца, как губы Джейми прижались к ее губам и стали ласкать их с обольстительной нежностью. Возможно, он выглядел и вел себя как шотландский дикарь, но целовался он, как принц. Его губы мягко порхали по губам Эммы, точно зная, как к ним прижаться, чтобы заставить их раскрыться ему навстречу, потерять бдительность и дать его языку возможность проскользнуть внутрь.

Раньше Эмма содрогалась от мысли, что в первом настоящем поцелуе к ее губам прижмутся сухие, потрескавшиеся губы графа. Но сейчас, когда она позволила языку этого незнакомца глубоко проникнуть в свой рот, ее сотрясала совсем иная дрожь. Ей бы и в голову никогда не пришло позволять такие вольности Лисандру, даже несмотря на то что еще совсем недавно, просыпаясь, она только и делала, что думала о нем и о своем будущем с ним. И это будущее было наполнено невинными поцелуями и долгими прогулками по залитым солнцем лугам, во время которых они будут обсуждать полюбившиеся им обоим книги.

Этот поцелуй невинным не назовешь. Когда коварный язык Джейми проник внутрь ее рта, руки Эммы еще раз уперлись в рельефные планки мышц его гладкой твердой груди, а дрожащие пальцы коснулись плоских сосков. По-видимому, убежала она недостаточно далеко и недостаточно быстро. Тени, которые, как ей казалось, все это время гнались за ней, в конце концов настигли ее. Когда ее окутала их соблазнительная темнота, желание бежать пропало. Эмма не устояла перед восхитительной истомой, разлившейся по всему телу, от которой делать что-то другое, кроме как мягко окунуться в объятия этого человека, стало невозможно.

Ей казалось, что она опять оказалась на том узком выступе скалы и вот-вот упадет, и от этого падения переломает не только кости, но и разобьет сердце.

Возможно, она нашла бы в себе силы уцепиться за жалкие остатки чувства собственного достоинства, если бы Джейми первым не оторвался от ее губ. Или если бы ей не пришлось бороться с ужасным желанием притянуть его к себе опять, чтобы еще раз насладиться его восхитительным поцелуем.

Он смотрел на нее с высоты собственного роста, и его пушистые черные ресницы почти так же, как и ее собственные, скрывали глаза. Если он хотел показать ей, чего она лишится, если выйдет замуж за графа, то у него это здорово получилось. А если этот поцелуй – своеобразный способ наказать ее за непослушание, тогда она его недооценила. Дьявольского и опасного в нем было намного больше, чем она предполагала.

С губ Эммы слетел прерывистый вздох. Она заставила себя выдержать его взгляд, остро осознавая, что ее руки по-прежнему касаются его груди.

– Это мое наказание за побег? – прошептала она.

– Нет. – Жесткая линия подбородка придавала ему еще более суровый вид. – Это – мое наказание за глупость, которую я совершил, отправившись за тобой.

Эмма попыталась понять смысл сказанных им слов, но он уже схватил ее за запястье и потащил подальше от обрыва.

– Вы что, забыли свои цепи или веревку? – поинтересовалась Эмма, чувствуя, что на смену замешательству пришло чувство гнева. – Уверена, что в свое время вы наворовали домашнего скота. Странно, что вы не пытаетесь поставить на меня клеймо Синклера, как на какую-нибудь телку или овцу, слишком далеко отбившуюся от пастбища.

– Не искушай меня, – прорычал Джейми.

– Вы хоть на секунду задумались о тех страданиях, которые причиняете моей семье? Мать с сестрами уже, наверно, извелись все от тревоги за меня! А отец? Что, если случившееся толкнет его прямо к бутылке?